— Вашему товарищу нужна помощь, — мягким жестом остановил его Махатма, когда Евтеев вновь обрел дар речи и попытался встать.
В призрачном лунном свете Махатма легко опустился на одно колено возле спящего Швартина и некоторое время смотрел на его лицо, потом приблизил ладони к его вискам и привычно сосредоточенно замер. Дыхание Швартина стало редким, ровным и глубоким. Махатма начал медленно водить раскрытыми ладонями над его грудью, животом, боками. Над местом перелома он на минуту задержал сведенные вместе ладони, и Евтеев увидел, как вокруг них возникло синее пламя. К этому времени Евтеев успел несколько раз ущипнуть себя за щеки, но все равно происходящее воспринималось им, словно видимое во сне.
— Утром его не будите, — сказал Махатма, — пусть спит, пока не проснется. Он будет здоров и сможет идти сам… Не пугайтесь, — улыбнулся он, приближая ладони к вискам Евтеева. — У вас ведь не болит больше голова?
— Нет… — вымолвил Евтеев.
Махатма пошевелился, чтобы изменить позу.
— Не уходите! — невольно воскликнул Евтеев. — Погодите! Хоть немного погодите!..
— Я слушаю вас, — мягко улыбнулся Махатма, глядя светло и мудро (от ощущения глубины этой мудрости и знаний, которые лежали в ее основе, у Евтеева задержалось дыхание) и в то же время со странными отстраненностью и печалью; глаза его, в лунном свете отблескивающие искорками, казались Евтееву такими же глубокими, как и Вселенная, словно бы обступившая со всех сторон каменистый пятачок в центре Гоби, на котором находились Махатма, он и Швартин.
— Я… Мы… Мы искали вас, мы отправились в Гоби, чтобы найти вас, чтобы встретиться с вами, — лихорадочно и сбивчиво заговорил Евтеев. — Я… Мы…
— Мне известно об этом.
— Вы ведь — Махатма? Махатма из… Шамбалы?..
— Да, я один из тех, кого вы называете Махатмами, а место, откуда я, у вас известно под названиями Шамбала, Калапа, Беловодье, Баюль…
— Я сразу узнал вас! Помните?..
— Я хорошо помню вас, Борис Иванович, — мягко улыбнулся Махатма, — хоть за прошедшие годы вы сильно изменились. Обо мне этого, наверно, сказать нельзя?
— Да! — обрадованно кивнул Евтеев. — Вы все тот же, вам на вид столько же лет. Я узнал вас сразу, как только вы приблизились. Я верил и не верил в возможность такой встречи, я и сейчас и верю, и не верю…
— Вы хотите о чем-то спросить меня…
— Да, да! — лихорадочно, с благодарностью закивал Евтеев и вдруг оторопело застыл, растерянно глядя на него: все вопросы, которые готовил, все мысленные диалоги, которые разыгрывал в своем воображении в течение многих дней — даже волоча на себе обессиленного Швартина, — потерялись, показались наивными и глупыми перед лицом этого загадочного своими мудростью и знаниями человека.
— То, что у вас известно, как Шамбала, действительно существует, хотя со временем вокруг расплодились домыслы и суеверия. Есть люди, выдающие себя за нас, есть действующие якобы от нашего имени. Вы хотите спросить, почему мы равнодушны к этому и, обладая несоизмеримыми с вашими знаниями и потенциальной мощью, не только не стремимся влиять на вашу пока еще несовершенную цивилизацию, но избегаем контактов с ней.
Евтеев сидел, подавшись вперед, не замечая, что от неудобной позы у него затекли ноги, весь в напряженном стремлении не пропустить не только слова, но даже оттенка интонации, и по-прежнему чувствовал себя будто не совсем наяву.
— Я отвечу сразу и кратко, а потом поясню свои ответы, — продолжал Махатма. — Отчасти мы сами виноваты в слухах, домыслах и суевериях вокруг Шамбалы, потому что не всегда мы не пытались влиять на ход Социальной эволюции на Земле и не всегда не вступали в контакты с представителями различных государств, племен и народов. Но со временем мы полностью отказались от попыток влиять на ход социальной эволюции и прекратили контакты с людьми, потому что пришли к пониманию, что Путь Человечества должен свершиться, он неизбежен и должен свершиться в понимании его неизбежности и необходимости; все привнесенное — в итоге — насильственное, плод должен созреть сам. Попытаться ускорить этот процесс — значит, в конце концов, курировать, причем все более углубленно и полно социальные и все связанные с ними процессы в масштабе всей Земли, уподобить человечество неразумному, которого насильно, за руку тащат в скороспелый рай. Эта роль унизительна для Человечества и неблагодарна для решивших стать благодетелями. Люди стали бы беспечными, превратились бы в капризных детей, которые во всем винят нянек…