(о) Пластины слева, – сразу же ответил Тьелпэ. Прислал образ шкатулки на полке. - Заготовки возле наковальни. Мешок возле стены, в нём нужно искать. Они пучком связаны.
(о) Хорошо.
Куруфинвэ быстро прошёлся по кузнице, открыл указанную шкатулку и нахмурился, взяв верхнюю пластину.
(о) В шкатулке - олово. Ты что, не можешь навести порядок на рабочем месте?
(о) Там сверху три пластины оловянных. Серебро под ними. Тебе чистое нужно или сплавы?
(о) Чистое.
(о) Тогда там, да. А заготовки зачем нужны?
(о) Целителям. Для Питьо.
(о) Зачем?.. В мешке железные. Если нужна сталь, то там ящик рядом стоит с брусками. Резаная проволока там тоже есть.
(о) Стальная?
(о) Да.
(о) Хорошо.
(о) Зачем целителям заготовки под шила?
Куруфинвэ поколебался, прежде чем ответить. Обсуждать с сыном дырки в голове Питьо совершенно не хотелось. Во многом потому, что он был совсем не уверен, что сможет скрыть свои эмоции. Или что хочет их показывать сыну. Так что отозвался резко и коротко:
(о) Тьелпэ, мне некогда.
(о) Извини.
Переспрашивать Тьелпэ не стал. И Куруфинвэ подозревал, что это потому, что и так понял всё, что он хотел скрыть.
***
Утром Тинто вышел из общего шатра первым. Можно было бы ещё поваляться, но сон почему-то ушёл и не спешил возвращаться. Особенно, после того, как он поплескал в лицо холодной водой из ручья. Здесь, где ручей подходил ближе всего к шатрам, одну из заводей немного углубили и укрепили берега камнями, сложив подобие ступенек из плоской гальки, чтобы удобней было умываться. Следом подошёл ещё кто-то, пока Тинто плескался, а когда он встал, отфыркиваясь, приглаживая мокрые волосы и улыбаясь, этот кто-то оказался Росселе.
Они посидели немного на берегу, кидая по воде плоские камешки (камешки упорно тонули, отказываясь прыгать по брыкающемуся ручью) и лениво переговариваясь, но к завтраку идти всё равно было рано, и Тинто предложил сходить к кормушке.
- А у тебя есть время? – Росселе сполоснул руку и выпрямился, вытирая ладонь об штанину. - Твой лорд тебя отпустил?
- Мы успеем до завтрака вернуться. - Он даже не заметил, что Тьелперинкваро успел превратиться в “его лорда”.
- А, то есть, ты не отпрашивался.
- А чего отпрашиваться? Смена ещё не началась, а мы быстро.
Идти было действительно недолго: только подняться немного вдоль ручья, попрыгать по камням на другую сторону и попетлять в голых кустах, заполонивших овраги и спускавшихся по ним к самой воде. По мокрому снегу под ногами стелился туман. Ветер, свистевший наверху, сюда не заглядывал, но теплей из-за этого не было: слишком сыро.
- Ты теперь ему напрямую подчиняешься? – спросил Росселе, когда они перешли ручей.
- Ну да, вроде как. - Тинто кивнул.
- А Ингасиндо что сказал?
- Ничего, – отмахнулся Тинто. – Ну, кроме того, что весь карьер слышал. А лично к нему я не ходил. И вообще, что он сделает, если лорд Тьелперинкваро согласился меня учить?
Кусты кончились, сменившись голым каменистым склоном. Плотно слежавшуюся старую осыпь затянуло мхом, и сквозь ноздреватый от влаги снег проглядывал этот мох и торчали веточки брусники, почти все уже голые, только кое-где держались ещё мелкие красные листья и тёмные, почти чёрные ягоды.
- Интересно, наверное, учиться у внука Феанаро? – спросил Росселе, выходя на открытый склон вслед за другом. Ноги уходили в мох по щиколотку.
Тинто задумчиво почесал нос. Он как-то не думал раньше, интересно ему или нет.
- Да ты знаешь, не очень.
- Да?
- Угу. - Тинто пожал плечами. - Он знает так много всего, что я почти ничего не понимаю без объяснений. А объясняет он редко. - Вздохнул. - Ему тоже неинтересно со мной возиться. Он умеет всё лучше Вельвелоссэ.
- Почему тогда он подчиняется Вельвелоссэ? - ещё больше удивился Росселе.
- Он ему не подчиняется. Он Рингвайрэ подчиняется. Так сказал лорд Куруфинвэ.
- Ну я сам видел, как Вельвелоссэ ему что-то говорил, а он слушался.
Мало ли, что там говорил Вельвелоссэ, подумал вместо ответа Тинто. В конце концов, если правильно говорил, то почему бы не послушаться?
Они задержались немного на этом склоне, подъедая поздние ягоды и обсуждая мастеров и других общих знакомых, прежде чем свернуть в ельник, к кормушке. Тинто подошёл первым и сначала высыпал с ладони остатки ягод. Кормушкой они определили небольшой валун с плоской голой макушкой, сплошь в серых пятнах лишайника. Поставили крышу из двух широких дощечек и приносили иногда крошки или ещё что-нибудь, оставшееся с ужина. Когда время позволяло, из-за ёлок неподалёку было интересно наблюдать за птицами.
Пока Тинто рылся в карманах в поисках кулька, Росселе остановился рядом, провёл пальцем по одному из скатов шалашика, оставляя след в снегу. На крыше и на камне вокруг всё было испещрено птичьими следами.
Они насыпали немного крошек, и Росселе предложил возвращаться: по времени уже пора.
- Ты опять с лордом завтракать будешь? Он всегда в стороне держится.
- Ну я бы тоже держался, если бы при мне все переставали разговаривать и смотрели бы только на меня.
- Мы к нему не привыкли просто.
Тинто снова помолчал, стряхивая крошки с мокрых перчаток. Те вцепились в ворсинки и никак не хотели отлепляться. Хотелось сказать, что он и сам не привык к Тьелперинкваро. А как тут привыкнуть, если его не поймёшь? Он молчит всё время и говорит по делу только. И не только говорит, но и делает всё только по делу. Вспомнились давешние качели и его недоумённый взгляд. “Зачем это?” Неужели же он всю жизнь делает что-то только зачем-то? Ничего просто так. Хотя с таким отцом… Тинто уже хотел ответить, но подумал, что Тьелперинкваро, наверное, было бы неприятно, что его так вот обсуждают. Ну, если он вообще какие-то эмоции испытывает там, под своей маской.
Тинто пожал плечами.
- А к чему именно вы не привыкли?
- Так он никогда раньше с нами и не общался-то. Откуда нам знать, что у него на уме.
Тинто хмыкнул. Хороший вопрос, да.
- Ты думаешь, он может разозлиться, как Куруфинвэ?
- Я не знаю. Он же всегда с отцом только. И молчит всё время
- Он не только с отцом, - обиженно отозвался Тинто. - Карьером он сам руководил. Пока я не ошибся там.
- Ну, ты его лучше знаешь, - примирительно ответил Росселе.
- Да ладно, нам и правда обратно пора.
- Пошли. Наперегонки вон до тех кустов?
***
Впервые за неделю Тинтаэле не было у шатра, когда Тьелпэ вышел. Он постоял немного, оглядываясь. Может, просто рано ещё? Отец разбудил своими внезапными вопросами про шила, и Тьелпэ решил, что уже утро.
Шатры стояли на невысоком холме с плоской верхушкой: чтобы ветер сдувал летом комаров и прочую летающую мелочь, а осенние дожди сразу стекали к ручью, не задерживаясь на каменистой площадке.
От ручья тянуло сыростью. Между шатров было ясно, а внизу, у воды, и в оврагах стоял туман, то здесь, то там поднимая голову выше, в ветер. Дальше на восток изрезанный край батолита рассыпался останцами, и туман колыхался вокруг них, как ленивое море вокруг островов.
Тьелпэ молча смотрел какое-то время, как в этом море проглядывают то зелёные пятна ельника, то голые чёрные ветки. Потом поднял глаза выше. Не так уж и рано, судя по звёздам, можно уже идти завтракать.
Он оглянулся ещё раз в сторону шатров, убеждаясь, что Тинтаэле по-прежнему не видно, и пошёл к кострам, рассудив, что тот сам как-нибудь найдётся.
Тот действительно нашёлся – и гораздо раньше, чем ожидал Тьелпэ. Нагнал ещё на подходе к кострам и пристроился рядом, стряхивая какие-то крошки с перчаток. Причём прибежал не от шатров, а от ручья.
Тьелпэ кивнул доброе утро, приглядываясь, что он там стряхивает.
- Ты уже позавтракал?
- Нет. А что? - Тинто уже забыл, что накануне обиделся. Да и утро началось удачно, исправило настроение.
- У тебя хлеб на перчатках.
- А… - Снова принялся стряхивать. - Это я в кормушку относил.
- Для кого кормушка?