- Не станет же он обманывать? – с сомнением протянул Нертейон.
Арессэ пожал плечами, всем видом показывая, что тут даже сомнений быть не может. Тинто отмалчивался.
- Надо было к нему отдельно Тинтаэле подослать, - рассеянно отозвалась Калайнис из-за стола, на котором шуршала чем-то бумажным.
- Думаешь, ему он иначе ответил бы? – заинтересовался Арессэ, оценивающе оглядываясь на приятеля.
- Мало ли. – Калайнис подняла голову, перекидывая волосы на спину. – С ним он, вроде, лучше общается, чем в компании. По слухам, шутить даже умеет. Может в компании стесняется?
- Ничего он не стесняется, - неохотно откликнулся Тинто. - Он просто болтать не любит, а уж на такие темы – особенно. А ты что, любила бы на его месте?
- Не, ну что я, – пожала плечами Калайнис, улыбаясь и крутя в руках старый черновик, подобранный тут же на столе. - Я на любом месте болтать люблю. – Она показала Тинто исчёрканный листок: - Это что-то нужное?
- Нет, не особенно, - покачал головой Тинто. - И я посмотрел бы, как ты бы болтала… если бы жила с лордом Куруфинвэ.
- А что такого? – легкомысленно откликнулась Калайнис, быстро и ловко складывая листок в какую-то сложную фигуру. Подняла голову, задорно улыбаясь: - Спорим? Что поболтать можно с кем угодно, включая наших лордов.
- А пирог ещё есть? – напомнил о вечных ценностях Арессэ.
Тинто кивнул на второй шкаф, дальше от окна и ближе к жаровне:
- Там должен быть. – И снова повернулся к Калайнис. - Ну давай. Спорим. На что?
- Не знаю, - задумчиво протянула та, разглаживая складку на бумажной фигурке. - На желание?
- На чистку рыбы для кухни, - предложил от шкафа Арессэ.
- На птичку! – предложила от гнезда Мириэт.
- Давай на рыбу, - поддержал Тинто.
- Я не люблю рыбу! – снова встряла Мириэт. - Спорьте на птичку!
- А птичку любишь? – спросил Тинто под общий смех.
- Конечно, - убеждённо закивала девочка. - Особенно, когда она не какает.
Тинто тоже рассмеялся и повернулся к старшей:
- Ну так что?
- Да запросто! – Калайнис весело тряхнула головой и помахала сестре рукой с законченной фигуркой птицы. – Мириэт, держи!
- Договорились! – решительно кивнул Тинто, пока мелкая подбежала забрать подарок.
- А ты ей имя не придумал? – спросил его Нертейон. – Сойке.
Никто из присутствовавших не принял всерьёз их с Калайнис спор.
- Ну… – Тинто задумчиво оглянулся на гнездо. Птенец перестал пока тянуть желторотую голову вверх, бестолково копошась в гнезде. Больную лапку он, похоже, берёг, опираясь вместо этого на крылья. – Не знаю, я как-то не думал ещё.
- Но нельзя же звать её просто сойкой, - сказала Калайнис. - Если ты её хотя бы до конца лета держать собираешься.
- Почему нельзя? – отозвался Арессэ. – У него же всего одна сойка.
Они рассмеялись и ещё немного пообсуждали имена для птиц, но ничего интересного так и не придумали. Разве что Хирина, найдёныш.
Мириэт тем временем утащила подарок к гнезду и увлечённо общалась с птенцом:
- Смотри, у меня теперь есть ещё одна птичка. – Потыкала бумажной птичкой ему под нос. - Вы будете дружить.
Сойчонок внимания не оценил, недовольно отворачиваясь, но Мириэт была настойчива.
Калайнис притихла, продолжая переводить бумагу и думая, во что она только что по собственной инициативе встряла. Итогом раздумий стал небольшой выводок бумажных насекомых, которых она щедрым жестом рассыпала рядом с гнездом, прежде чем уходить и утаскивать с собой сестру, давая птенцу отдохнуть от восторженного внимания. И поесть: съеденные недавно кузнечики успели, похоже, раствориться бесследно, потому что птенец снова завозился, вытягивая шею и демонстрируя всем голодный жёлтый рот.
***
Первые дни птенец ел и вовсе почти непрерывно – но и рос с невероятной скоростью. На следующий же день заняться подготовкой комнаты Тинто не успел – и немного поленился, поддавшись общему убеждению, что такой мелкий птенец из гнезда выбираться начнёт ещё не скоро. А через день у него прорезались первые пёрышки – на крыльях, маховые, чёрные в зелень, - намекая, что дольше откладывать всё-таки не стоит.
Намёк был понят, и в подготовке жилья для сойки охотно приняли участие все, таская туда ветки (половину которых Тинто сразу забраковал как слишком тонкие) и всё, что могло сгодиться на роль игрушки.
Дней через пятнадцать после того, как его нашла Мириэт, почти лысый писклявый комок превратился уже вполне себе в птицу, размером почти со взрослую сойку. Летать ещё, положим, не умевшую, но охотно бродившую по комнате и перепархивавшую с жёрдочки на жёрдочку и проверявшую на прочность всё, до чего удавалось дотянуться.
Особенно удачно получилось с забытым на окне ковшиком, в котором оставалось на дне ещё немного воды. Вес у ковшика из-за этого был уже небольшой, и когда сойка подскочила, помогая себе крыльями, и попробовала устроиться на удобной деревянной ручке, то ручка предательски под ней провалилась, роняя заверещавшего птенца на стол, а ковшик с остатками воды наоборот вскидывая в воздух – и щедро окатив сойку крупными брызгами.
Когда коварная посудина перестала стучать сначала по подоконнику, а потом по полу, и успокоилась, птенец тоже успокоился и принялся нахохленно чистить подмоченные пёрышки. Правда, если этот случай и подал ему какую-то мысль, то разве что о купании. И когда Тинто третий раз нашёл миску с водой перевёрнутой, а птенца довольно гуляющим в луже, то решено было наливать ему иногда миску побольше для купания. В первый раз, впрочем, пришлось объяснять, что это такое, поплескав в воде ладонью, но после этого дело пошло веселей, с уймой брызг, хлопаньем крыльями и радостным писком.
***
После случая с Тьелкормо переходить границу запретили ещё раз, теперь уже серьёзнее. Но разъезды всё равно продолжали встречаться, просто в силу необходимости следить за соблюдением этого распоряжения. Подразумевалось, что вдоль границы они ездят, чтобы предотвращать вероятные конфликты, но сами патрульные часто придерживались другого мнения. Так что наткнувшись на очередную ругающуюся группу, Финдекано не удивился, но от этого не менее жёстко цыкнул на своих, заставляя замолчать и недовольно ретироваться. Поле пока ещё словесного боя осталось за первым домом, и те провожали отступающих торжествующими выкриками и более или менее оригинальными советами, кому следует жаловаться на притеснения. Выехавшие чуть вперёд Амбаруссар не только не пытались конфликт пресечь, но как будто даже жалели, что всё так быстро закончилось.
Условия для разговора были, прямо сказать, не идеальные, но Финдекано всё равно решил попробовать. И так уже долго откладывал, а лучше всё равно не станет. Так что он направил коня прямо к кузенам. Едва успевшие скрыться за кустами патрульные дёрнулись было обратно, не желая оставлять лорда наедине с вероятным противником, но Финдекано остановил их резким жестом. Совсем, впрочем, они всё равно не исчезли, так замерли на опушке, хмуро приглядывая за происходящим.
А Финдекано кивнул Амбаруссар, уже тоже обернувшимся ему навстречу:
- Алассэ. Прошу прощения за этот инцидент. – Он слегка улыбнулся, извиняясь. - Вижу, Атья уже совсем здоров? Сулиндо будет рад это слышать.
Близнецы переглянулись и подозрительно насупились.
- А тебе-то что до Атьи? - спросил один из них. Очевидно, Телуфинвэ.
- Ничего. Просто красивый конь.
- Конечно, красивый. А ты не завидуй, Кано и так вам уже всё поотдавал. Хватит.
Что ж, у рыжих было одно явное достоинство: в отличие их старших братьев, с этими не нужно было гадать, действительно ли они думают так же, как говорят.
- Я не завидую, Телуфинвэ, - Финдекано снова улыбнулся. - Мой Рокко не хуже. – Он потрепал коня по шее в подтверждение и выпрямился. - Вы очень торопитесь? Я бы хотел спросить вас кое о чём. Давно хотел, но всё как-то не получалось.
Телуфинвэ быстро и вроде бы немного растерянно взглянул на брата. Тот едва заметно пожал плечами. Верные позади них тоже молчали, так же непонимающе глядя на неожиданно мирного нолофинвиона.