Шепну: "Я твой муж."
Твое дивное тело насажу на иглу.
Мы исчезнем из комнаты с криком протяжным,
Где со стоном твоим есть мой хохот немой,
И на койке появится, чавкая влажно,
Зверь безротый, без глаз, но с двойною спиной.
И в седьмом измеренье размазан по окнам
Задышу я подъездом...
Там скачет мой конь...
И рукой наслажденья прошедшего сохлой
Буду сброшен с небес на кровати ладонь.
Нет тебя.
От бумаги разжеванной грезил,
И по полу ползут легионы мокриц...
А пока меня любят собаки и дети,
И не ходят ко мне толпы Эроса жриц.
Любовалась ночью из окна вагона,
Смутно отражался профиль на стекле,
В волосах дробился тусклый свет короной...
Были мы знакомы миллионы лет.
Отсчитал века я на твоих коленях
Жемчугом, а яшмой годы на чужих
Видел глаз мерцанье в тлеющих поленьях
На земле и неба взорванной межи.
Бархат женской кожи, как дыханье ветра,
Пил тщедушной грудью, падал в сладкий бред,
А твоей ли, нет ли, с доли миллиметра
Разницы богини и дурнушки нет.
И стоим мы ночью у окна вагона,
Незнакомы снова десять тысяч лет,
Надоев друг другу...
Тусклый свет короной
В волосах дробится.
Профиль на стекле -
Милый, позабытый - стал желаньем с болью,
Губы шевельнулись медленно и сладко...
Почему опять мне хочется с тобою
Целоваться, плача?
Вечная загадка.
* * *
Христос с креста протягивает руки,
Аллах пророчит мне блаженства рая,
А Бахус обещал, что кончит скуку,
Покой мне Кришна даст...
Я выбираю.
Я не умею подставлять вторую щеку,
Пять раз на дню молиться неохота,
От водки становлюсь какой-то блеклый,
А кришнаиты - просто обормоты.
Где крылья взять для высоты полета?
Коран и Библия. Ну выбери, что лучше?
Я в рамку вставил просто... твое фото.
И на тебя молюсь...
На всякий случай.
Прости я опоздал на триста лет -
Сюжет,
Родиться или умереть -
Истлеть.
И неродившихся мадонн
Из снов
На холст нести или картон
Без слов.
И изведя на них пастель -
В постель
Ложиться, видеть сны, опять -
Писать.
Чтоб через триста лет проник
Их ряд,
И узнавала ты у них
Свой взгляд.
Тебе
Тусклая лампа. Магнитофон. Она.
Стол. На закуску - сыр. Бутылка вина.
Дождь за окном. В доме тепло. Дым.
Нам хорошо. Снятся в цветах сны.
Нежный изгиб. Тонкий овал. Смех.
Их заменила она. Я заменил тех.
Случай? Судьба? Встреча во тьме - фатум?
Первый не я. Впрочем, даже не пятый.
Я не должен тебе. Твоих нет долгов.
Не ждут тебя дома. Меня не ждут у костров.
Свист сквозняка на ночь любовь пророчит.
Лень сказать ей "люблю". Она и не хочет.
Мальчик-танец
Надел май природе на палец кольцо,
Слагает весенние стансы,
В чужих поцелуях горело лицо,
А я - только мальчик для танцев.
Хоть пальцы твои у меня на плечах,
Мы оба душой оборванцы,
Ты многих согрела в любовных лучах,
А я - только мальчик для танцев.
Я - рама твоя, живописца шедевр,
И пальцами тычут поганцы,
Дыша перегаром вчерашних мадер,
А я - только мальчик для танцев.
И плату в карман я небрежно сложил,
И вскинул на плечи свой ранец
Походный ...
Давно бы на все положил,
Ведь я не хочу твоей правды и лжи,
Но жизнь моя - мальчик для танцев.
47
т т т
Е.К.
Продают на улицах сирень,
И смеются, высыхая, лужи.
И под звон пивных веселых кружек
Раскрывает мне объятья лень.
Пыльная тетрадь и карандаш,
Вы простите, что вам изменяю,
И, хоть с кем, пока еще не знаю,
Извините, я уже не ваш.
Мне улыбки дарят из витрин
Манекены ртами из пластмассы,
И гудит народ у желдоркассы,
Выдыхая пар вчерашних вин.
Очередь, как разозленный змей,
Пристаю я к ней сухой чешуйкой.
Для кассира моя просьба - шутка,
В кассе нет - увы! билета к НЕЙ.
Покидают поезда вокзал,
Растворяют солнце ночи тени,
И не манят уж объятья лени,
И уже не держат тормоза...
У берез, стоящих на коленях,
Голубые женские глаза.
Взгляд сатаны
Я просыпаюсь:
Тьма в окошке,
А в свете лунных эполет
Перо гусиное, кровь в плошке
И лист бумаги на столе.
Встаю, хотя ужасно трушу,
Читаю, повернув на свет:
ОН предлагает мне за душу
Любое счастье на пять лет.
"Так мало?! За мою-то душу!"
Летит бумага за окно.
- Подумай, - слышу, - будет лучше. - Подумай!