Бразильского пролетария.
А дон Альберто бухгалтером
Деньги чужие б подсчитывал,
Пил и ругался бы матерно,
И диссидентов почитывал.
А Марианна с Изаурой
Пахали б на швейной фабрике,
Тюки бы таскали парою
Не хуже, чем негры в Африке.
Народ бы не стаптывал боты,
У посольства не торчал бы за визою,
Бежали бы после работы
Толпами к телевизору.
Замерли все без движения,
И через раз сердца бьются.
Ждут: вот-вот продолжение...
"Бедные тоже смеются"...
* * *
Про негритенка Билли,
который не чистил зубы
и почему его за это не ругали.
У негритенка Билли,
Что родом из Бразилии,
Была мамаша Билли, И папа тоже Билли,
И все его любили, Купали и кормили,
И никогда не били.
Везет паршивцу Билли!
Не чистил зубы Билли
Ни пастой и ни в мыле,
Ни мелом и ни пылью,
И ни мамаша Билли,
И ни папаша Билли,
За это не лупили,
И даже не бранили,
Хоть чистоту любили.
Ведь зубы этот Билли
Имел не крокодильи,
Не волчьи, не горильи,
Не как у мамы Билли, Не как у папы Билли,
Не как в кино у Трилли,
Что в огненном плаще,
У негритенка Билли,
Что родом из Бразилии,
Их не было вообще.
* * *
УТРЕННИЙ МОНОЛОГ МУЖА
Милое мое очарованье,
Дуновенье свежее ветров,
Ты шедевр творенья мирозданья,
Запах нежной зелени лесов.
Брошу я к стопам твоим алмазы,
Все богатства, царства и миры,
Лишь бы слышать твой в немом экстазе
Голос, не отвергнувший дары.
Я и сам ковром персидским лягу
Под ноги невиданной красы,
И на голубом небесном флаге
Счастье взвесят звездные Весы.
Никогда тебя я не обижу
А тебе всегда и все прошу,
И в судьбе твоей, прекрасней книжных,
Места нет для злобы и кощунств.
Ты свои все тяготы отбросишь,
А взамен прошу я лишь безделку.
Дорогая, будет все как хочешь,
Дай мне... три рубля на опохмелку.
* * *
Бессонница
Кто там тихим голосом молится?
Кто хочет мне что-то сказать?
Бесстыжая баба-бессонница
Ложится со мною в кровать.
Меня обнимает неистово,
И в губы целует взасос,
А рядом ложится расхристанный
Лохматый и пьяный вопрос.
Он что-то спросил меня строго
Про жизнь и влепил оплеуху.
Свернулась у ног недотрога
По кличке мадам невезуха.
Щекочет меня невезение,
Мне ногти грызет на ногах,
Мычит под кроватью с похмелья
Его благородие страх.
И мне на подушку садится
Живым воплощением бреда,
Похожий на хищную птицу,
Ритмичный скрип койки соседа.
Мне тесно, дышу еле-еле...
Пришла еще совесть к утру.
И я, встав с проклятьем с постели,
Ложусь досыпать на полу.
* * *
Бред
Синий костел, обвалившийся месяц,
Прозелень рыжая, бывшая лесом,
Падшего ангела голые крылья,
Мраморный столб, захлебнувшийся в иле.
В этом пейзаже тону с головой,
Шарю во тьме плесневелой рукой,
Чую твою чешуйчатую кожу.
Скрипнула дверь. Это ты? Нет.
Кто же?
Пена усталости, зенки навыкате,
Череп мандибулю* кпереди выпятил,
Щелкнула звучно зубастая пасть.
Эх, с головой бы в нее - и пропасть.
Я просыпаюсь в холодном поту,
Как хорошо, что все было в бреду...
А наяву в небе лошадь парит,
Мне улыбается розовый кит.
Мандибуля - нижняя челюсть (латынь)
* * *
Стихотворение, написанное
на бланке протокола переливания крови
Перелейте мне кровь динозавра.
Я хочу, чтоб на мокрой траве
Птичий след побратима кентавра
Говорил всем прохожим: "Привет!"
Чтоб сноровисто все заряжали
Автоматы, точили ножи,
И бежали за мною, бежали
Нарушая дневной свой режим.
Я их встречу зубастой улыбкой,
Я услышу охотничий клич.
Станет мир просвинцованно-зыбким,
Всем простив, упаду я навзничь.
Будут после духовные лодыри
Кровь лизать, что стекает с копья,
Налакавшись, напившись до одури
Станут точно такие, как я.
* * *
Моя муза ушла на панель,
Мой Пегас начал пить по утрам,
Я бы куртку сменил на шинель,
А стихи подарил бы ветрам.
-Так и сделаю! - мысль обожгла,
И сомнения не было в том,
Если б муза опять не пришла
С этой клячей с куриным крылом.
А Пегас умирает с похмелья,
А лицо музы словно горшок,
И бормочет она, не краснея,
На колени мне бросив мешок:
-Отдавалась поэтам задаром,
Заработала рифмы-гроши.
Прослезилась, дохнув перегаром,