Как мы легко можем заметить, неприятности Павла не имели никакого отношения к властям. С римскими властями у него были прекрасные отношения. Неприятности Павла были связаны исключительно с ревностными иудеями.
Неприятности Петра и Павла имели принципиально разный характер. Павла преследовали по всем городам иудеи-ревнители (подробнее ниже). У других «апостолов» врагами были власти.
Деяния 26:28: Во время беседы с Павлом Агриппа расхохотался: «Ты немного не убеждаешь меня сделаться христианином». Этот царь Агриппа II, который так запанибрата перешучивался с Павлом, был сыном того самого Агриппы I, который убил Иакова, сына Зеведеева, и заточил в тюрьму Петра.
Иисус получается всего лишь одним из милленаристов.
Милленаризм (лат. mīllēnārius – «содержащий тысячу») – мировоззрение или убеждения (религиозные, политические) религиозной, социальной или политической группы, или движения, связанные с верой в грядущую фундаментальную трансформацию общества, после которой «все изменится», не лучше и не хуже Феуды, египетского пророка или «самаритянина». Своей посмертной славой он обязан Павлу, перелицевавшему его учение. (подробней ниже)
Апостол Павел пошёл против системы: раз Иисус сказал, что исполнять ветхозаветный закон следует во благо людей, значит не исполнять его, если это во благо людей, тоже можно. Именно римский гражданин по иронии судьбы своим красноречием сделал христианство общедоступным и массовым.
Аскетическая практика причастия хлебом и водой была не менее, если не более древней, чем привычка апостола Павла попивать винцо.
Теология Павла как мы видим у Луки и в остальных «посланиях Павла» придумана им самим или Лукой, или другими фальсификаторами. По крайней мере, она слишком противоречива, чтобы претендовать на статус откровения. Поэтому у Павла нет ничего полезного для анализа тезисов или действий, приписываемых Иисусу.
Это единственная религия, в которой основные положения введены не пророком, а «последователями», Павлом, Лукой и как увидим ниже многими другими.
Не грешить? Но что такое грех в христианстве? По мнению Павла, нет грехов. Да и откуда они возьмутся, если отсутствуют требования, как Закон, нарушения которых как раз и являются грехом.
Евангелие от Иоанна
Евангелие от Иоанна практически по каждому пункту противоречит Синоптикам Марку, Матфею и Луке. Форма и способ выражений у него совсем иные, чем у синоптиков. Народный учитель, практик-целитель Иисус в четвертом евангелии обращается в изощренного метафизика. В Евангелии от Иоанна гораздо разговорчивее, чем у Синоптиков. Иисус произносит длинные и пространные речи, заметно отличающиеся кратких высказываний и немногословных реплик, часто попадающихся в Синоптических евангелиях.
«Начало (Иоанна 1:1–14) Евангелия повергло бы нас прежде всего в жестокое сомнение. Оно вводит нас в глубины апостольского богословия, не имеет никакого сходства с синоптиками и внушает идеи, конечно, довольно отличные от идей Иисуса и его истинных учеников. Прежде всего, этот пролог возвещает нам, что подобного рода труд не может быть простой историей, ясной и безличной, как, например, повествование Марка, что автор имеет свою богословскую теорию, что он желает доказать тезис, именно, что Иисус есть божественное «Слово», Logos. Но следует ли отвергнуть всю книгу на основании этой первой ее страницы и признать обманом то место в стихе 14 (сравните 1 Иоанна 1:1), где автор объявляет, что он был свидетелем событий, составляющих жизнь Иисуса?»
Эрнест Ренан.
Иоанна не еврей так, как он говорит о «вашем законе» и «праздниках евреев» («иудеев»), как будто евреи, к которым он обращается, принадлежат к другому народу.
«В отличие от синоптических Евангелий, четвертое Евангелие является сочинением цельным, плодом творческого импульса одного автора, воплощающего в своем произведении и собственную личность, и собственные взгляды. Иоанн не следует канве какого-либо из прежних Евангелий, но лепит свой материал по-новому в соответствии с собственным художественным замыслом. Он произвольно меняет события в угоду этому замыслу (например, переносит изгнание торгующих из Храма с конца деятельности Иисуса в ее начало. В описаниях синоптиков Иисус все еще узнаваемая еврейская фигура, он немногословен, человечен и конкретен в подходе, а у Иоанна Иисус стал греком: он велеречив, полон абстракций и мистичен.»