«Я замуровал себя в этой чертовой работе», – признал Артур с раздражением, заранее зная, что ничего не станет менять. Даже ради Оксаны… И это ощущение безнадеги – минутное. А, едва отбросив одеяло, он опять станет поджарым гончим псом, готовым идти по следу, забыв о пище и воде. Ну, образно говоря… Поесть-то Логов не забывал. А его живой водой сейчас была Оксана, от которой он уже отказался в ту секунду, когда ответил Разумовскому:
– Сейчас буду. Как же без меня-то…
– Ты там уйми сарказм! – буркнул Разумовский. – Жду.
Показалось, или телефон хрустнул в руке? Хотелось засадить им в стену, чтобы все приказы осыпались за письменный стол, стоявший напротив кровати. Там много чего валяется, руки до уборки не доходят. В его доме давно не было женщины… Оксана ни разу не оставалась ночевать, ей было неловко, да и жалко бросать Сашку – вдруг ей станет страшно ночью?
– А ничего, что твоей нежной лялечке уже восемнадцать? – поддевал он, но Оксана отмахивалась обеими ладонями:
– Это ж только по паспорту! Она совсем ребенок еще… И не нападай на мою девочку.
На самом деле ей тоже было понятно, что Сашка почти сразу стала его союзницей. И Оксане это нравилось.
– Ты напоминаешь ей Алена Делона в тех старых детективах, где он мрачный и умный, – как-то пояснила Оксана, посмеиваясь.
– Я вообще не мрачный! Но умный, это да…
Она коснулась его макушки:
– Только у тебя волосы чуть вьются, а у него нет.
– Это наследие моего прадеда-еврея… Откуда этот ребенок знает Делона?
– Сашка смотрела фильмы с ним в оригинале – практиковалась в французском. Потом забросила его.
– Бедный старик Ален…
– Французский забросила! Решила, что произношение у нее ни к черту. И лучше не станет…
– Она чересчур строга к себе.
– Не то слово! Вот правда: не знаю, лучше это самоуверенности или хуже? Машка-то никогда не страдала от комплексов, ее еще тормозить приходилось, чтобы не воображала себя владычицей морскою.
– Она – такая?
Но в ее глазах уже пульсировали крошечные знаки: «Стоп! Не говори о ней ничего». И Артур быстро менял тему:
– Оксана Викторовна, примите меры, ваша Саша на меня наговаривает. Разве я такой рафинированный, как Делон? Я же вылитый мачо!
Она охотно откликалась улыбкой:
– И самый искрометный мужчина в моей жизни!
– И язык у меня подвешен, разве нет? У того сыщика, которого играл Делон, было по три фразы текста на каждый фильм…
– А ты у меня такой болтун! – она откровенно любовалась его лицом. – Красивый и умный. Невероятное сочетание!
– Не такое уж и редкое: ты тоже красивая и умная.
– Среди женщин такое встречается чаще.
– Не может быть. Ты одна такая…
«Я женюсь на ней, – решил он, небрежно заправляя постель. – И тогда черта с два кто-то посмеет отобрать у меня выходной! Я стану семейным человеком. Даже с ребенком».
Правда, Сашка уже не особо тянула на младенца, а Оксана больше не собиралась рожать: в сорок-то лет? Не смешите мои тапочки! Артур и не настаивал, ему никогда особо не мечталось о наследнике, и чужие младенцы не вызывали желания потискать и посюсюкать. Да и не до того было…
Поэтому Разумовского нисколько не мучила совесть, когда он срывал Логову выходной – разве его лучший следователь втайне сам не желает именно этого? И нет никаких оправданий вроде «кто-то же должен». Артуру просто нравилось то, чем он занимался, что уж скрывать. Он чувствовал себя живым, когда появлялось дело, способное утянуть его с головой. Все остальное становилось неважным.
Могло ли таковым стать убийство сына известного застройщика Ивана Василенко, насчет которого и звонил шеф, Артур пока не имел представления. Парень отмечал тридцатилетие, напомнил он себе, плеснув в лицо холодной водой и громко фыркнув. Это вполне может оказаться банальной пьяной разборкой… А следователя его класса привлекли только потому, что дело резонансное – журналисты слюной капать будут от такой новости! Если уже не пронюхали… Поэтому Следственный комитет должен изобразить крайнюю озабоченность: «На расследование брошены лучшие силы, дело будет раскрыто с максимальной оперативностью».
Покрошив корм рыбкам, живущим в большом аквариуме, в мире, за которым Артур наблюдал с большим удовольствием, чем за реальным, он наспех соорудил бутерброд из двух кусков хлеба, проложенных кружками салями и пластинками сыра. Впился в него, еще сбегая по лестнице – крошить в машине Логов не любил. А вот грязный нож как орудие убийства колбасы на столе бросил, правда, вспомнил об этом, когда уже захлопнул дверь.
Семи этажей как раз хватило на завтрак… А кофе придется купить по дороге, некогда было варить. Как-то Сашка доказывала, что растворимый пробуждает мозг ничуть не хуже, но Артур так и не решился проверить ее слова. Да и кофейня, куда он обычно заглядывал, сейчас была по пути.