Мне стало не до смеха.
– Дьявольщина! – выругался я. В самый разгар сезона потерять две рабочих недели за двести вшивых долларов предварительной оплаты! От денег Макджорджа в кармане осталось всего три сотни. – Мистер Коукер, раздобудьте мне фрахтовщика, уж постарайтесь, – настаивал я.
Анджело с силой всадил нож в столешницу. Никто вокруг и бровью не повёл, что разозлило парня ещё больше.
– Попробую, – согласился Коукер, – только поздновато уже.
– Пошлите телеграммы людям, которым пришлось отказать.
– А кто будет оплачивать? – осторожно поинтересовался Фред.
– Чёрт с ним, за свой счёт отправлю.
Коукер кивнул на прощание и ушёл. На улице закашлял двигатель катафалка.
– Не переживай, Гарри, – подал голос Чабби. – Я тебя всё равно люблю.
Анджело внезапно сморил сон. Он повалился вперёд и с оглушительным треском грохнулся лбом об стол. Я уложил парня так, чтобы он не захлебнулся в луже пролитого спиртного, засунул нож в ножны и взял на хранение деньги, опасаясь ошивавшихся поблизости девиц. Чабби заказал ещё выпивки и заплетающимся языком невнятно затянул на островном диалекте старую матросскую песню.
Я в очередной раз прогорел. Бог свидетель – ненавижу деньги, особенно когда их нет. От двух недель зависело, сможем ли мы с «Плясуньей» пережить мёртвый сезон и остаться на плаву. Теперь ясно, что не получится. Значит, снова надо ввязываться в рисковые ночные дела.
К чёрту! Раз всё равно никуда не денешься, откладывать не стоит. Дам знать кому надо, что Гарри созрел для сотрудничества. Я не без удовольствия ощутил знакомое возбуждение – инстинктивную реакцию нервной системы на близкую опасность. Может, в следующие две недели найду больше, чем потерял.
Я попробовал подпевать Чабби, но дуэт не заладился: то ли я песню не угадал, то ли ещё что… Припев в моём исполнении подходил к концу, а Чабби за него только принимался.
Наш музыкальный фестиваль привлёк в бар служителей закона. Силы правопорядка на Святой Марии насчитывают одного инспектора и четырёх сержантов – для острова более чем достаточно. Самые громкие преступления здесь – половые связи с несовершеннолетними да супружеские потасовки.
Инспектор Питер Дейли, молодой человек со светлыми усиками, гладкими, по-английски румяными щёками и водянистыми голубыми глазами в кучку, как у серой крысы, направился в нашу сторону. На нём была тиковая форма-хаки английской колониальной полиции, накрахмаленная и наутюженная до того, что похрустывала при ходьбе, фуражка с серебряной кокардой и лакированным козырьком, ремень из лощёной кожи и перекрещивающаяся на спине офицерская портупея. Лощёной кожей была обтянута и ротанговая трость. Наверное – если отвлечься от жёлто-зелёных эполет островной полиции, – так выглядела воинская элита империи, её гордость и слава, гарантия имперских амбиций. Только империя канула в небытие, а люди в мундирах измельчали.
– Мистер Флетчер. – Инспектор стоял у нашего столика, слегка похлопывая тростью по ладони. – Надеюсь, проблем сегодня не будет.
– Вы, кажется, забыли сказать «сэр», – не сдержался я.
С инспектором Дейли мы никогда не были друзьями. Не люблю наглецов и тех, кто, используя служебное положение, не прочь повысить вполне соответствующее должности жалованье взятками и откатами. В прошлом он вытянул немало моих кровных – грех, который нелегко простить.
Дейли скривил губы и покраснел.
– Сэр, – нехотя повторил он.
Справедливости ради готов признать, что давным-давно мы с Чабби разок-другой дали выход бурлившим чувствам по случаю удачной рыбалки. И всё же инспектор Дейли не имел права разговаривать подобным тоном. Как-никак, а на острове он был чужаком – приехал на три года по контракту, который, как сам президент мне говорил, никто продлевать не собирался.
– Послушайте, инспектор, я нахожусь с друзьями в общественном месте и порядок не нарушаю, так?
– Не спорю.
– Следовательно, исполнение нами в подобном месте песен без грубых слов и выражений не является преступлением.
– Разумеется, но…
– Валите отсюда, инспектор, – посоветовал я, не повышая голоса.
Дейли медлил, оценивая взглядом меня и Чабби. Наша солидная мышечная масса и беспутный боевой блеск в глазах не сулили ничего хорошего. Инспектор заметно жалел, что не прихватил с собой сержантов.
– Если что, не надейтесь легко отделаться, – пригрозил Дейли, цепляясь за чувство собственного достоинства, как нищий за рваную рубаху, и оставил нас в покое.
– Голос у тебя ангельский, – похвалил я Чабби.
Он счастливо заулыбался.
– Я угощаю, Гарри.