– Господина капитана, – проговорил он на ломаном русском языке, – ступай своя дорога. Наша ничего не хочет, твоя ничего не надо. Ступай, а!
– Что у вас там такое? – строгим голосом спросил лейтенант.
– Там все наша, там твоя ничего нет.
Отправляясь на бал, Алеша, разумеется, не взял с собой свой револьвер, и единственным его оружием был парадный палаш. Однако трусом он тоже не был и потому решительно обнажил свой клинок и встал в позицию. Рука одного из китайцев дернулась за пазуху, но другой, по всей видимости старший из них, остановил его. Мерзко улыбаясь, китайцы двинулись с трех сторон на русского офицера, достав из складок одежды кривые ножи. Хотя фехтование никогда не входило в число увлечений великого князя, у него были хорошие учителя. Поняв, что схватки не избежать, он не стал дожидаться, пока кто-нибудь зайдет за его спину, и решительно атаковал. Хунхузы, а сомнений в том, что это именно они, уже не было, оказались непростыми противниками, и хотя длина их клинков уступала русскому палашу, ловко двигались, пытаясь достать своего противника. Неизвестно, чем бы все это кончилось, но на счастье великого князя их возня и звон стали привлекли-таки внимание патруля. Громко бухая сапогами и не менее громко матерясь, к месту поединка бегом приближались трое солдат во главе с унтером в шинелях и лохматых маньчжурских папахах. Увидев новую опасность, разбойники, и не подумав сопротивляться, бросились врассыпную.
– Живы, ваше благородие? – участливо спросил унтер, подбежавший первым.
– Спасибо, братец, – только и смог ответить Алеша.
– Совсем обнаглели косорылые, на офицера напали.
– Да они не то чтобы напали, но какой-то сверток тащили, а оттуда стон, – сбивчиво попробовал объяснить им великий князь.
– Сейчас поглядим, – деловито стал распоряжаться унтер, – Самохвалов, ну-ка разверни сверток!
Солдат немедленно выполнил распоряжение, и их взорам предстало удивительное зрелище. В грязную мешковину была завернута девушка определенно европейского вида. Очевидно, от недостатка воздуха ей стало нехорошо, и она находилась в обмороке.
– Барышня, – протянул с глупой улыбкой солдат, которого унтер назвал Самохваловым, – красивая!
– Ты-то что в этом понимаешь, дурья башка, – оборвал его строгий начальник, – лучше грузите ее в тележку, да отвезем в участок. Там и разберемся, кто такова. Ваше благородие, пожалуйте с нами. Вы все же свидетель.
Сказано – сделано, быстро уложив спасенную в «экипаж», солдаты споро покатили его к своему участку. Занеся ее внутрь, стали думать, как оказать помощь не приходящей в себя девушке.
– Надо бы за фельдшером послать, – задумчиво протянул унтер, – да за писарем, протокол писать.
Однако врачебная помощь не понадобилась, лейтенант достал из кармана благоухающий парфюмом платок и поднес к лицу бывшей пленницы. Девушка наморщила прелестный носик, пару раз чихнула и пришла в себя.
– Где я? – спросила она слабым голосом.
– В участке, барышня, – с участием в голосе отвечал ей унтер, – хунхузы, чтобы им ни дна, ни покрышки, схватили вас, да и поволокли незнамо куда. Скажите спасибо, что их благородие мимо проходил и вступился, а то бы…
– Спасибо вам, – пролепетала спасенная, во все глаза глядя на своего спасителя.
– Не стоит благодарности, – мягко отвечал ей Алеша, – вам уже лучше?
– Немного.
– Где вы живете?
– На Купеческой…
– Эко вас занесло, – крякнул унтер, – что же вы гуляете одна в сию пору? Далеко ли до беды!
– Я учительница в пушкинской школе, – стала объяснять девушка, конфузясь, – шла домой, а тут…
– Чего уж там, на грех мастера нет. Однако где Филька, писарская его душа? Протокол-то сам собой не напишется.
– Ой, – всполошилась спасенная, – а можно без протокола?
– Как же без протокола, барышня, – удивился унтер, – порядок есть порядок!
– Понимаете, – почти со слезами на глазах взмолилась учительница, – у меня могут быть неприятности.
– Да какие уж это неприятности, супротив похищения-то!
Совсем уже пришедшая в себя девушка в отчаянии оглянулась и снова встретилась глазами со своим спасителем. Широко открытые карие глаза так просили о помощи, что Алеша не смог остаться безучастным.
– А что, братец, – обратился он к унтеру, – из господ офицеров здесь никого нет?