– Нельзя так нельзя. Кстати, а когда прибывает наш новый офицер?
– Завтра или послезавтра, какая-то канитель с его вагоном приключилась под Мукденом. Железнодорожники обещали сообщить. Голубчик, не забудьте распорядиться послать почетный караул для встречи. Все-таки августейший дядя императора!
– Надо бы оркестр…
– Пожалуй, но где его взять? Разве Вирена попросить, у него на «Баяне» есть. А у нас только балалаечники-с!
– И слава богу, Иван Петрович, случись что, я первый распоряжусь весь этот горючий хлам за борт выкинуть, а будь у нас целый оркестр, было бы жалко.
– Полагаете, будет война?
– Разумеется, причем это очевидно всем, даже нашему начальству, которое как тот мужик, который без грома не крестится. Если бы Старк не ждал войны, я бы давно князю Кекуатову место уступил.
– Это да, но лучше бы без нее.
– Как говорят наши матросики, спаси и сохрани царица небесная. Однако нас с вами не спросят, начинать или нет. А вот если комендоры наши оплошают, то спросят непременно.
– Ну, нашими общими усилиями, Сергей Иванович, «Полтава» и так из первых в этой науке.
– Это когда было, дорогой мой Иван Петрович! Надо, очень надо комендоров учить, да и господ офицеров не мешает.
– Кстати, хорошо, что вы напомнили, мне тут по секрету сообщили, что Алексей Михайлович изволят питать слабость к артиллерии и даже какие-то новаторские способы стрельбы изобрели-с! Неизвестно, правда, каким образом, поскольку пушки он нечасто видел, но вот поди же ты. Так что будьте готовы.
– Хм, хотя учитывая, что его батюшка генерал-фельдцейхмейстером[3] был, ничего удивительного. Может, просто способный молодой человек?
– Может быть, может быть. Кстати, не совсем уж и молодой, его братец в таком возрасте уже капитаном второго ранга был, да и если бы проекты о переустройстве морского ведомства писать не начал, так и выше бы поднялся. Я это к чему, будьте осторожнее, а то мало ли. Может, наш Алеша тоже прожектер?
– Как вы сказали – Алеша?
– Ну да, слышал, его так все за глаза называют.
– Ну, Алеша так Алеша. Честь имею.
– Ступайте, голубчик.
Приготовившиеся встречать молодого великого князя господа офицеры и не подозревали, что он к ним куда ближе, чем они думали. Наскоро приведя себя в порядок, Алеша (мы тоже станем так его называть) уже побывал в штабе и уверенно шел к пристани. За ним столь же уверенно шел несгибаемый Архипыч и семенил с чемоданом Прохор. У пристани, как всегда, были причалены несколько шлюпок, баркасов и катеров с разных кораблей. Обычно узнать, где чье плавсредство, не составляло ни малейшего труда, поскольку у каждого матроса название корабля написано на ленте его бескозырки. Однако на этот раз матросы, очевидно, от холода попрятались, и лейтенант остановился в нерешительности. Впрочем, его появление не осталось незамеченным, и вскоре из одного из паровых катеров, как черт из табакерки, выскочил разбитной матрос с надписью «Новик» на головном уборе.
– Здравия желаю, вашбродь![4] – гаркнул он. – Куды изволите?
– На «Полтаву», братец.
– Эх, вашбродь, – вздохнул с деланым сожалением матрос, – только что шестерка полтавская ушла.
– Досадно, – нахмурился Алеша. – Что же делать…
– А вот наш командир идут, их высокородие господин фон Эссен. Справьтесь, может, подвезут.
Действительно, к ним быстрыми шагами приближался офицер, сразу заметивший, что матросы со шлюпок где-то пропадают. Откозыряв в ответ на приветствие незнакомого лейтенанта, он с прищуром посмотрел на своего матроса. Как оказалось, матросы с прочих шлюпок и баркасов нашли убежище от мороза в новиковском катере и теперь бегом его покидали.
– Что за кабак? – почти весело спросил он у них.
– Так что, погреться заходили, вашескобродие, – хором отвечали они ему.
– Сейчас вы у меня согреетесь, сукины дети, – посулил он им, впрочем, без злобы.
– Рады стараться! – гаркнули моряки, занимая места в своих шлюпках.
– Вам куда, лейтенант? – обратил он внимание на стоящего рядом Алешу.
– На «Полтаву», господин капитан второго ранга, – с надеждой в голосе отозвался тот.
– Присоединяйтесь, нам по пути, – радушно пригласил его командир Новика и тут же представился: – Эссен, Николай Оттович.
– Романов, Алексей Михайлович, – ответил ему Алеша, радуясь про себя, что Эссен опустил приставку «фон» и избавил его таким образом от необходимости называть титул.
Великий князь тут же воспользовался приглашением и занял место в шлюпке, а вот Архипыч на секунду задержался.
– Ты куда прешься, сопля худая, – заявил он Прохору вполголоса, отбирая у него чемодан, – твое место рази на корабле? Ступай да сними Алексею Михайловичу приличную квартиру, а то не дело ему в гостинице жить. Смотри, тля береговая, проверю!
4
«Ваше благородие» – обращение нижнего чина к обер-офицеру. «Ваше высокоблагородие» – обращение к штаб-офицеру.