Неторопливо перемещаясь туда-сюда, фотографируя, и поминутно сверяясь то с картой, которую еще надо было достать и расправить, то с путеводителем, каждый раз, как назло, открывавшимся не на той странице, Илья провел на набережной минут сорок и за это время выяснил для себя три достаточно важные, хотя и в разной степени, вещи. Во-первых, хотя на барже и старались вести себя так, как того подобное корыто и требует от находящихся на нем людей, но охрану, тем не менее, несли именно так, как и следовало, если это была не просто речная баржа, а секретный объект. Впрочем, два охранника – на корме и на баке – обленившиеся от нечего делать (А что им, собственно, было делать на таком, с позволения сказать, объекте? Рутина, господа, она и караульную службу жрет, как ржа железо!) серьезной проблемы создать, по идее, не могли. Подходи ночью на весельной лодке, забрасывай конец, и бери дурней голыми руками. Где-то так.
"Даже пискнуть не успеют, не германцы чай", – подумал он зло, рассматривая в объектив фотоаппарата, расслабленную позу кормового охранника.
Не то, чтобы он уже окончательно решил брать баржу на абордаж. Но кое-какие наметки на такой случай делал просто автоматически. Фиксировал относительную скорость течения реки, возможные направления подхода и отхода, концы, свисающие с палубы и якорные цепи, и прочие полезные мелочи. И прикидывал – "вторым планом" – где бы можно было приобрести, скажем, туристскую надувную лодку с мотором, и где при этом оставить машину, когда и если он той лодкой решит все-таки воспользоваться.
Второе обстоятельство, открывшееся Илье в ходе рекогносцировки, состояло в том, что высокая фигуристая брюнетка с такой же мощной оптикой, как и у него, интересовалась, похоже, совсем не историческими достопримечательностями Петрова, а той же самой ржавой посудиной, что и он сам. Да и была ли она брюнеткой? На голове у нее, как показалось Илье при более пристальном, хотя и осторожном, взгляде, скорее всего, был надет парик, а брови и ресницы были тщательно покрашены. На всякий случай он ее, улучив момент, все-таки сфотографировал, хотя и с противоположной стороны улицы, когда уже уходил с набережной к своей машине.
Ну, а, в-третьих, к полному удивлению Ильи, поблизости от объекта его интереса неожиданно обнаружилась и вчерашняя спутница Реутова. То есть, сначала он этого не знал. Просто взглянув, для порядка, через оптику на противоположный берег, обнаружил там не очень типичную для этого времени дня и места группу распивающих пиво рокеров. Ребята в кожаных доспехах и разнообразных касках с забралами собрались около своих железных коней неподалеку от мемориального креста, и, возможно, Караваев не стал бы к ним приглядываться, если бы не показавшийся ему знакомым "цундап". Все рокеры были на "ижевцах" и "псковичах", и только у одного, показавшегося Илье несколько более крутобедрым, чем следовало ожидать от молодого мужика, мотоцикл был германский. И с чего бы это, спрашивается?
Однако этим дело не кончилось. Оставив набережную, и вернувшись к своему Майбаху, Илья решил съездить для порядка и на другую сторону реки, чтобы окончательно составить себе впечатление о возможной диспозиции. При дневном свете, так сказать. И вот, пересекая реку по мосту, он снова увидел давешнего мотоциклиста, вернее, теперь уже все-таки мотоциклистку, потому что, остановив свой огромный мощный аппарат посередине моста и вкатив его на пешеходную полосу, она сняла шлем, вероятно, чтобы лучше рассмотреть баржу под новым ракурсом. Лица ее Караваев видеть не мог, но зато сразу узнал прическу и цвет волос.
5.О цивилизации, и ее роли в проведении специальных операций, Илья снова вспомнил в половине двенадцатого вечера. В Коче, за которым он следил, его присутствие заметили, и, проводив их, но уже на более безопасной дистанции почти до Лесотехнической академии, Караваев отстал, отпустив внедорожник нестись через не утихающий ливень по Большой Сампсониевской перспективе в сторону Финской улицы, а сам поехал обратно на Петроградскую сторону. Дело в том, что тащиться, как привязанный, за этими людьми, среди которых, по его разумению, находился, как минимум, один настоящий профессионал – ряженая брюнетка подходила на эту роль, как нельзя лучше – Илья не собирался. Однако и выпускать Реутова, которого он уже совсем, было, собрался спасать, из поля зрения, не хотелось тоже.
Совершив в течение дня шесть рейдов на территорию будущего ТВД – два раза на такси, один раз на трамвае, и еще три раза на собственном Майбахе – Илья окончательно убедился, что две дамы, замеченные им утром, крутятся вокруг баржи неспроста. Впрочем, было очевидно, что если они и собирались – порознь или вместе (а ближе к вечеру он обнаружил их, что-то живо обсуждающих, в распивочной неподалеку от монастыря) – предпринимать какие-то решительные действия, то до темноты ожидать развития событий не приходилось. Сам же он остановился на времени между полуночью и часом ночи, и, решив действовать со стороны Выборгской, обзавелся, между делом, надувной лодкой, мотором к ней, гарпуном под крупную рыбу, и резиновым зимним костюмом. Однако использовать все эти вещи ему так и не пришлось. Он только-только вышел на последнюю рекогносцировку, когда сквозь ночную оптику заметил движение на борту баржи, а еще через минуту убедился, что Реутов, судя по всему, за прошедшие годы отнюдь не одряхлел и кое-что способен был сделать и сам. Во всяком случае, один из двух голых мужиков, которые на его глазах совершили классический побег с борта "вражеского корабля", по размерам и комплекции сильно смахивал на Реутова. А еще чуток погодя, Илья к не малому, надо сказать, удивлению, заметил, как пересекают набережную две тени, на поверку оказавшиеся знакомыми ему уже женщинами – в купальниках! – и решил, что его неожиданное появление на сцене будет, во-первых, преждевременным, а во-вторых, возможно, даже вредным, так как участники событий справлялись с обстоятельствами и сами, и он им сейчас мог просто помешать. Зато Илья сделал кое-что другое. Проникнув в переулок, из которого незадолго перед тем возникли дамы, он довольно быстро отыскал оставленную ими машину – это оказался здоровенный Коч с еще не успевшим остынуть мотором – и поставил под ее капот самодельный маячок, который, на всякий случай, собрал между своими "экскурсиями" к барже из деталей, купленных еще утром в магазинах "Сделай сам" и "Левша". Маячок был несколько великоват, зато сигнал его должен был, хоть и на пределе мощности, но все-таки приниматься спутниковой системой международной федерации радиолюбителей.
Так что теперь, имея "в стане неприятеля" своего засланца, Илья предоставил беглецам полную свободу действий, развернулся и поехал на Петроградскую сторону, где по данным купленного им в рамках маскировочной программы путеводителя имелся круглосуточный Сетевой Центр со стандартным названием "Паучок". Почему в России не прижилось повсеместно принятое название "Интернет-кафе", Караваев мог только гадать, но, с другой стороны, занимать этим голову он не стал. И без того хватало, о чем подумать.
В "Паучке" он взял большую чашку кофе, сто пятьдесят граммов какого-то коньяка, названием которого даже не поинтересовался, и, тихо радуясь, что в Каганате законы против курения еще не прижились, устроился за арендованным на ближайший час терминалом. Сначала он пробежался по нескольким известным ему новостным и аналитическим сайтам. Затем просмотрел утренний выпуск "Балтийского Курьера", и только после этого зашел под ником "Прохожий" на один из форумов любителей альтернативной истории, а именно, тот, что существовал уже лет десять при кафедре современной истории Иерусалимского университета и послал участнику форума под ником "Лунатик" личное сообщение вполне безобидного свойства.