В 1687 г. после победы в войне с Германской империей (см. Великая Римская Империя Германского Народа) за право обладания Польшей каганом Борисом Третьим была провозглашена империя и историческое название Русский (или Северный) каганат (см. так же Российское государство, Русь и малоупотребительное Царство Русское) было заменено на новое — Русская империя. Однако, как вне России, так часто и внутри нее (даже и в официальных документах) страну часто называли каганатом. Историческое название Русского государства было официально возвращено ему в 1957 году после установления конституционной (парламентской) монархии. Однако, как пережиток имперского периода истории, в названиях многих государственных и общественных учреждений сохранились определения типа «императорский», а в обиходной речи (особенно среди граждан каганата) и даже в некоторых полуофициальных документах Россию продолжают называть империей, а кагана (официальный титул Русского монарха, никогда не отмененный даже во времена империи) — императором.
Он взял такси и попросил отвезти его в город. Дорога до центра Константинополя занимала сорок минут и была Караваеву хорошо знакома, так что не обремененный необходимостью глазеть по сторонам на чудеса архитектуры вечного города, он предался ностальгическому перечитыванию писем жены и рассматриванию старых фотографий. Женился Илья Константинович поздно, но, видимо, по любви. Во всяком случае, Зоя Лукинична Караваева оказалась женщиной молодой и красивой, так что, если бы не любила, то и замуж за человека в два раза ее старше вряд ли бы пошла. А встретились они, стало быть, в Шанхае три года назад. Зоя работала там переводчиком в какой-то нидерландской фирме из Нового Амстердама, а Илья Константинович консультировал строительных подрядчиков, взявшихся за возведение высотной гостиницы в новой части города. Познакомились и уже через три месяца поженились, как раз перед тем, как Караваев уехал в Индию. В Кашмире, так уж сложилось, он вынужден был задержаться почти на три года, и виделись они с женой за это время всего четыре раза. В декабре восемьдесят восьмого, едва придя в себя после родов, Зоя прилетела к нему на неделю в Шринагар. Потом — почти через год — они провели вместе отпуск на Мальорке. Но Вероника, его дочь, была тогда еще совсем маленькой и вряд ли могла запомнить Караваева, да и сам он теперь помнил девочку скорее по фотографиям, чем по личным впечатлениям. В Лиссабон (в девяностом) и в Абу-Даби (в январе девяносто первого) Зоя снова приезжала одна, оставив дочь у родителей в Салониках. Теперь же, когда, заработав на безбедную старость, Караваев решил уйти на покой и поселиться в Петрове — где раньше ни ему, ни Зое бывать не приходилось — Илье Константиновичу предстояло заново познакомиться и с дочерью, да и со своей молодой женой, в общем-то, тоже. Ведь вместе они, почитай, и не жили.
Вообще, следовало отдать должное людям из Бюро. Легенда была разработана так, что комар носа не подточит, и практически не содержала слабых мест. Настоящий Караваев — ныне, наверняка, покойный — был родом из Прикарпатья и уехал оттуда давным-давно, после чего колесил по всему миру, консультируя строителей и проводя взрывные работы преимущественно в таких местах, куда нормальный человек не поедет и за большие деньги. К тому же комплекцией и общим абрисом лица он тоже подходил «для дела» самым лучшим образом. Отец Зои умер еще два года назад, а недавно умерла и мать, так что и с этой стороны Илью Константиновича не могли подстерегать неожиданности. Оставалась жена и дочь, но девочка — ей не исполнилось еще и трех лет — вряд ли могла его помнить, а Зоя… Что ж, по всей вероятности, у Зои имелись веские причины согласиться на этот вариант, и деньги — как догадывался Караваев, не малые деньги — были здесь отнюдь не самым главным.
Расплатившись с таксистом, он немного погулял по центру Константинополя. Купил между делом в нескольких разных магазинах кое-что из белья и одежды. Переоделся в новое в большом, переполненном народом торговом центре. И наконец постригся в уютной парикмахерской в двух кварталах от Святой Софии, избавившись заодно и от порядком надоевшей ему за последние месяцы бороды. В шесть часов вечера, завершив преображение, Караваев наскоро пообедал в арабском ресторане и, снова взяв такси, помчался в Андрианополь, в аэропорт «Золотые Врата», где его уже, вероятно, заждались «его девочки». Рейс на Петров (с посадкой в Брно) отправлялся в 10 вечера, так что теперь ему действительно следовало поспешить.