— Чт…? — готовое сорваться слово застревает в глотке. До избранного дошла, наконец, суть, и он… не может поверить. Но вот она, его лучшая подруга, стоит напротив, гордая и готовая принять любой ответ. Выражение её лица слишком знакомо. — Гермиона…
— Врубился-таки? Быстро, делаешь успехи, — немного саркастично вздохнула девушка, зная, что у друга всегда было позднее зажигание, но всё же оно срабатывало, если подтолкнуть. — Да, вот представь, я считаю, что именно мне стоит стоять там, где сейчас Джинни. Но решать тебе.
Легко было сказать — решай. Невилл успел немного пожалеть о том, что решил сбежать от чрезмерной заботы Джинни, оправдываясь тем, что стоило уточнить пару моментов по эссе с профессором ЗоТИ, и наткнулся по итогу на Гермиону, в которой вдруг проснулись к нему чувства! А главное, как давно? Он и девушки — вещь почти несовместимая. С Джинни-то стеснялся и долго шёл к тем отношениям, что есть сейчас. Да и те не без проблем. Иной раз ему требовалась тишина, одиночество и молчаливая поддержка, а Джинни лезла, явно не понимая, что парень всего-навсего хочет побыть один. А Гермиона… Она всегда была рядом. При этом её никогда не было слишком много. Никогда не хотелось уйти от её общества. Да, порой, она бывала въедливой, но всё же умела видеть, когда ему не хочется что-то обсуждать, и просто ждала, когда он будет готов.
Вот так просто. И из-за этой простоты Невилл ничего не замечал. А ведь это длилось… годами. Так близко и так давно. Простая истина. И как же сильно она ударила по голове…
— Проклятье, — тихо выругался Невилл, что ему совсем несвойственно, и прильнул к холодной стене, нарочно ударившись об неё затылком. — Как давно, Герм?
— Да чёрт его знает. Я даже сама этого не заметила, пока не осознала, что меня вымораживает, когда Джинни слишком близко к тебе. Ещё думала, что это всё чушь собачья и так нельзя. Тоже не сразу дошло, что к чему. За собой-то никогда не видно, — тихо сказала Грейнджер и встала рядом. Но не входила в личное пространство. Ей тоже нужно место, чтобы уложить мысли, которые сама же и взбаламутила.
Ситуация откровенно дерьмовая. Невилл не знал, что думать, и признался в этом подруге, никогда до этого от неё ничего не скрывая:
— Я в тупике, Герм. Не знаю. Джинни, она… мне нравится. Но порой я от неё устаю. А ты всегда была для меня хорошим другом. Мне всегда с тобой было комфортно. И сейчас, после твоего признания, словно перестройка идёт. Я… ничего не могу пока ответить. Надеюсь, ты понимаешь?
— Да. Мне тоже нужно привыкнуть к тому, что ты всё знаешь. А это не так просто. Но знай, я готова ждать, — горячо заговорила Гермиона, сбивчиво дыша и глотая слова, пытаясь фильтровать их так, чтобы не выходил полный бред. — Только не заставляй ждать слишком долго, хорошо? Я… пойду. А ты… знаю, хочешь побыть один. Ты всегда принимал решения в одиночку, — чуть улыбнулась она и отступила.
— Да, — и Невилл не сдержал грустной улыбки. Именно об этом он думал и говорил. Герми всегда его понимает. — Спасибо. Я постараюсь недолго.
С уходом подруги лучше не стало. Скорее уж наоборот — мерзко на душе. Его душила вина за то, что не разглядел ранее. За то, что не был уверен, сможет ли ответить на чувства. И сможет ли что-то сделать со своими нынешними отношениями. Эти девчонки… они с ума сведут!
— Эй, Невилл, ты чего такой загруженный? — спросил внезапно подошедший к нему Рон с полным пакетом желейных саламандр в руках. — Будешь?
— Нет, — чуть сморщился парень. Терпеть не мог тянущиеся сладости. — Всё нормально.
— Просто у тебя такая физиономия, будто тебя всё достало, — Рон проявлял обеспокоенность и тактичность насколько мог. — Хотя не, она у тебя практически всегда такая, чему я удивляюсь? Но сейчас должно стать полегче. Вернулись нормальные преподаватели, слизеринцы больше не ведут себя, как короли всей школы. Они вообще сейчас ходят, как будто затонули вместе со своей гостиной. Ободрись!
«Если бы…», — мысленно произнёс Невилл и скривил губы в подобии улыбки. Настроения не было никакого. И разговаривать с Роном он не хотел. Вообще ни с кем не хотел. Гермиона верно подметила, касательно одиночества в определенные периоды жизни.
— Ободрюсь. Вот, думаю, сходить прогуляться по коридорам, пока не наступил комендантский час.
— В одного? Я думал, ты понимаешь, что это не слишком хорошая идея. «Тебя будут одолевать мысли», — сказал Рон, деланно пространным голосом в стиле Дамблдора, от которого и слышал эту фразу, и даже соглашался с ней. — Но как хочешь. Если надо выговориться — не стесняйся, мы все рядом.
— Да, спасибо, друг, — хлопнув рыжего по плечу, хоть как-то выражая благодарность за поддержку, пусть сейчас она и не нужна, Невилл прошел мимо него, — через час вернусь.
Он гулял по коридорам, стараясь уложить мысли в голове. Их хаотичный бег раздражал. Хотелось покоя, который брезжил на краю недосягаемой мечтой. Как линия горизонта, до которой никогда не дойти…
Зелёный самолётик, залетевший в коридор, наметил курс прямо на проходящего студента и позволил себя поймать.
«Жду в своём кабинете. Директор».
Макгонагалл вызывала к себе, что обычно случалось редко и обязательно что-то несло в себе. Просто так женщина никогда и ничего не делала.
«Час от часу не легче», — мрачно подумал парень, меняя свой маршрут.
С другой же стороны, отвлечётся, какие бы паршивые новости его не ждали. Личная жизнь бывает такой же тяжёлой и невыносимой, как и возлагавшаяся на него миссия — свергнуть Тёмного лорда. Но как это сделать — он по-прежнему представлял очень плохо. Литературы прочитал столько, что страшно подумать. Но суть не в этом. Невилл воочию увидел проявление жесточайшей ярости тёмного мага. Не будь та разрушительная волна заклинания направлена на уничтожение нежити — она распылила бы всех вокруг подчистую. Выйти против такого — чистой воды самоубийство, которое никто и не заметит… Парень станет не более, чем жертвой во имя Света. А кто-нибудь спрашивал, хочет он пожертвовать своей жизнью для высшего блага?!
Чувствуя, что начинает закипать, Невилл стал делать дыхательные упражнения. Прямо по пути в кабинет директора. Нужно взять себя в руки, иначе бесконечный гнев короткой и разрушительной волной смоет его. Тогда он ничем не будет отличаться от тёмного.
Сумев-таки подавить эмоции, Невилл сообщил горгулье пароль, на что та послушно отъехала в сторону. И то, что он увидел, мягко говоря, удивило. Невилл подавил в себе желание протереть глаза. За директорским креслом восседал Альбус Дамблдор, наслаждаясь вечерней чашечкой чая.
— Профессор? А вы…?
— Здравствуй, Невилл! Проходи, мой мальчик. Я очень рад тебя видеть, — тепло улыбнулся бывший директор в наряде, в котором его сложно было представить — брючный серебристый костюм с чёрным жилетом. А уж внешний вид как изменился. Борода была очень коротко подстрижена, морщины на лице стали меньше. Он словно лет двадцать сбросил.
«Чары гламура? Или постоянное принятие зелья омоложения?» — от своих же мыслей гриффиндорца пробирало на нервные смешки. Но он сдерживался.
— Я тоже рад видеть вас.
— Присядь. Рассказывай, как ты здесь? Справляешься с воспоминаниями о том, что было? — участливо спросил Дамблдор, подвинув вторую чашку чая ближе к Невиллу. — Не бойся рассказать. У всех людей есть слабости. Но признание их даёт силу.
Стоило догадаться, что в разговоре может всплыть тема о нападении вампиров. Невилл присел на свободный стул и по привычке взял приготовленную для него чашку чая. Повеяло ностальгией. И глядя на Дамблдора за директорским креслом, кажется, будто он и не покидал свой пост.
— Спасибо. Я стараюсь не думать о том, что было. Нам всем пришлось несладко и мы держимся. Все вместе.
— Это очень хорошо. Твои друзья молодцы, не бросают тебя. Вам нужно держаться друг друга, — удовлетворённо кивнул Дамблдор, смотря на своего ученика с немного печальной улыбкой. Он понимал, что на парне лежит тяжелейший груз и облегчить его, к сожалению, был не в силах. При всём старании.