Истинная правда?
Или же лживые обещания?
А может, отвлечение внимания?
Невилл смотрел на своего врага, ещё со школьной скамьи, и не мог понять, как поступить. Его снова начали одолевать сомнения.
Твердой уверенности в нём не было никогда. Сколько он натерпелся от родителей? От Грюма? От Дамблдора? Как часто они лишали его свободы? Требовали от него невозможного? Когда он по-настоящему жил для себя? Когда не думал о том, что ДОЛЖЕН сделать для других? Во имя блага!
Дамблдор наседал больше остальных. Он вливал в него свои идеалы… и Невилл в них поверил. Не зря ведь считал идеалом этого сильного светлого волшебника. Но вера в него пошатнулась несколько дней назад. Когда узнал о крестражах. Когда увидел наставника с другой стороны. Он не знал, что думать сейчас. В голове такая путаница…
Рука, что стискивала до боли палочку, дрожала. Глаза застилали злые слезы.
— Чёрт, Долгопупс, даже мне больно на тебя смотреть. Понимаешь, что это значит? — грустно вздохнул Лестрейндж, без капли издевательства. Он бы не хотел себе такой жизни. Когда ты — не ты, а всего лишь инструмент для достижения чужой цели. — Да, я тоже натворил в жизни немало того, за что ты имеешь полное право считать меня монстром. Даже соглашусь с этим. Но я тебе сочувствую. Потому что могу. Так называемая тёмная сторона далеко не вся отбита на голову. Переходить к нам вовсе не прошу. Просто даю тебе шанс уйти. Послать к херам пророчество, политику, предназначение, и начать жить для себя. Начать любить кого-то, не отвлекаясь на вечные тренировки и прочее дерьмо. И, наконец, решать за себя самого.
— Там… — прохрипел Невилл, словно утратил голос, и тряхнул головой, боясь показать себя настоящим слабаком. Одна слеза уже сорвалась. — Мои друзья. Мои родители. Которые сражаются с твоими! Кем я стану, если сейчас уйду с поля боля?
— Бесконечно уставшим, почти сломленным человеком, без собственной личности, но который отважился открыть глаза и по-настоящему жить. Не ради мутного «высшего блага», а ради того, чтобы получать простые земные радости, — продолжал увещевать Гарри. Он тоже хотел использовать шанс обойтись как можно меньшей кровью. И хотя от него тоже ждали вовсе не этого — обстоятельства могли измениться. — Если ты выберешь это — я сам прекращу бой. Немедленно. Мне тоже не хочется сражаться. Переделать всё можно и без крови. Мы вправе выбрать.
— Да, — горько усмехнулся Невилл, — в праве выбирать.
От него в самом деле ждали многого. Он никогда этого не хотел. Готовился несколько лет, убеждал себя, что так правильно, заставлял верить в высшие идеалы… но по-настоящему… Если бы его ничто не держало сейчас — он бы ушёл. Прислушался бы к совету и ушёл. Живя для себя. Но его родители сражаются за хороший мир. Его друзья сражаются, готовые пойти за ним хоть в огонь, хоть в воду, положить на кон собственные жизни.
Он не мог уйти. Как бы не хотел. Глядя на Лестрейнджа, Невилл снова поднял палочку.
Это был его ответ.
— Вот как? — понимающе кивнул Гарри, вдруг осознавая, как они… похожи. Он бы тоже никогда не бросил своих, какими бы сладкими ни были посулы другой стороны. — Ты был достойным противником, Невилл. Я уважу твой выбор.
Медленно сняв очки, он посмотрел на Долгопупса, обмякшего при одном взгляде. Единственное, что он мог сделать — подарить безболезненную смерть тому, кто и так настрадался в жизни.
— Спи спокойно. Больше никто не будет ничего от тебя требовать.
Лестрейндж засыпал землёй мёртвого противника и поставил сверху обломок стены.
«Невилл Долгопупс, славно погибший ради своих родных, близких и бессмысленной навязанной цели» — гласила надпись на импровизированном надгробии.
========== Финальный бой - 2 часть ==========
Драко вернулся, как только оказал помощь Повелителю и убедился, что угрозы для жизни нет. Домовик обещал приглядеть за состоянием хозяина и вызвать личного колдомедика, если вдруг пойдут изменения в худшую сторону. Парню этого было достаточно. Он покинул имение Тёмного лорда, возвращаясь на поле битвы. К своим близким, к любимому человеку. Именно его, Блейза, Драко заметил в первую очередь. В своей стихии, он выступал в качестве поддержки и взглядом сумел выловить Малфоя. Тот подлетел к нему, обнимая и коротко целуя в губы.
— Слава Мерлину, ты в порядке.
— Что со мной сделается? — ответил Забини после поцелуя. — Как прошло?
— Нормально, — Драко лишь на секунду отвлекся, периферическим зрением уловив яркую вспышку, но огненный змей Блейза кружил теперь над ними, защищая от любых заклятий. — Наш лорд в относительном порядке. Сильно истощен, но это поправимо. Гарри видел?
— Нет. Мы разделились. Уверен, он справится, — заверил Забини.
Он не позволил Драко броситься на поиски кузена. Гарри и не такое переживал. К тому же Дамблдор, хитрый старый хрыч, не так давно появился в поле зрения. Блейз его сразу заметил, да и не только он, направив своего змея. Тот погонял бывшего идиота-директора, обжег пару раз и улетел на защиту своим… пока Драко не появился в поле зрения.
Вместе они стали поддерживать своих. Драко особое внимание уделил своим родителям. Отец сражался достойно и мама от него не отставала, но её силы иссякали. Тогда он пришёл ей на выручку, окутывая, исцеляя и вплетая в её магию свою энергию.
Подобный трюк практиковался в Дурмстранге на втором полугодии. Профессор, как и Александр, в один голос утверждали, что подобная магия используется лишь в крайнем случае, ведь энергия берется из магического ядра целителя.
Драко уяснил главный принцип целительства, специализации, которую избрал для себя — жертвенность. Поделиться своими силами, отдать кому-то часть себя. Он был готов, чётко поставив допустимые пределы, чтобы не вызвать истощение. Когда же прощупывал таковой — тут же выпивал эликсир, оттягивая упадок сил.
Родители могли им гордиться. И не только им. Мать Блейза, никогда не являвшаяся Пожирателем, сегодня сражалась бок о бок со своими. Не отпустила сына в бой одного, как бы сильно не верила в его магические способности. И родители Гарри, всегда преданные тёмной стороне — могли гордиться. Они втроём преодолели тяжёлый путь, и теперь по праву стояли рядом со взрослыми, сражаясь за свои цели. За своего лидера. Намереваясь положить конец тирании света, слишком ослеплённой собственным величием, чтобы увидеть темноту, в которую они погружают магическое сообщество.
Прямое столкновение наглядно доказывало, чего стоит каждый из воюющих. И честным был далеко не весь бой.
Беллатриса оказалась в ловушке. Почти со всех сторон в неё стали лететь заряды тока. Щиты при такой мощи не спасут, лишь ослабят мощь заклятья. Конец был неизбежен… Но её спасли тиски объятий мужа, принявшего на себя заряды и мучительно застонавшего от сжимающей боли в груди. Его сердце заходилось, мешая дышать и оглушая. Ток выбил ритм сердца из привычной колеи, после чего… оно останавливалось.
— Верни меня домой… К тебе… — тяжёлый, охрипший голос оборвался на попытке Рудольфуса произнести имя своей женщины. Избитое и обожжённое током сердце окончательно остановилось. Смерть на руках любимой упразднила агонию. Мучительная боль и умиротворение одновременно смешались на лице мужчины в невозможный коктейль.
Белла сидела на почти разрушенном грязном полу, растрепанная, в мелких порезах, ссадинах, и взирала на супруга, который в последний миг принял на себя весь удар, что предназначался именно ей — чего она не могла остановить, почти лишенная сил — и не могла поверить своим глазам. Весь её мир в один миг рухнул. Словно в замедленном времени, она смотрела на любимого человека, на своего храброго война… Что пал к её ногам. Магический фон иссяк. Дыхание прервалось. Сердце… остановилось.