Впрочем, не только во внешности было дело. Георгий притягивал своей внутренней силой и какой-то надёжностью. Интересно, сомневается ли он хоть когда-нибудь? Боится ли чего-то? Он производит впечатление человека, надёжно стоящего на земле. И Маша, такая вечно сомневающаяся и неуверенная в себе, заражалась этим спокойствием от него. С ним она не боялась ничего. Хотя нет… Всё-таки страх был и сейчас — что однажды она проснётся от этого чудесного сладкого сна, как просыпалась от своих недавних кошмаров.
Маша вздохнула, хотела что-то сказать, чтобы нарушить затянувшееся молчание, но не успела – он вдруг уложил её животом на полок. Потом, взяв флакон с гелем, выдавил на свою ладонь янтарную жидкость. И снова Маша ощутила насыщенный аромат мёда.
- Да, - улыбнулся Георгий, заметив её немой вопрос, - это ещё по рецепту моей прабабки, тоже на меду.
- Мнн… - довольно проурчала она, едва его руки опустились ей на лопатки, заскользили медленно, двигаясь вниз до ягодиц, чуть раздвигая их и вновь возвращаясь назад, к шее, плавными движениями втирая в её кожу этот волшебный гель.
Девушку подхватил вихрь ощущений. И медовый запах, и банное сухое тепло, а ещё его разгорячённое тело, склонившееся над ней, и главное – его ласкающие прикосновения, заставляли позабыть обо всём на свете. Весь её мир сейчас словно уменьшился до вот этого пахнущего мёдом жаркого пространства и восхитительного мужчины, завладевшего ею безраздельно.
Чуть повернув голову на бок, она увидела его довольную улыбку, от которой у неё внутри словно зазвучала соловьиная трель. Ночью эти губы целовали её. И Маша поймала себя на мысли, что с удовольствием бы повторила поцелуй. Её взгляд опять невольно скользнул по его телу. И её привёл в восторг чудесный рельеф, выступающий между узких бёдер и скрытый трикотажной тканью. Волна желания всё больше затягивала её в свой водоворот. Покраснев, она в который раз, порадовалась, что это можно списать на банную жару.
- Перевернись на спину, - он попросил, словно приказал.
И она послушно исполнила. Заставил поднять руки за голову, и снова не хотелось ему возражать.
- Знаешь, в древности люди знали больше нас о мире, - его голос звучал всё тише и размереннее.
Маше казалось, он убаюкивает её. А сильные руки крепко, но очень нежно скользили по ней, заставляя её тело расслабляться и замирать в предвкушении большего.
- Что ты хочешь сказать? – спросила она полушёпотом и взглянула на него из-под опущенных ресниц.
- Всего лишь то, что баня – это место, где люди должны питаться энергией.
Она заметила, что при этих словах его лицо оставалось серьёзным. Неужели он действительно говорит серьёзно?
Маша приподняла отяжелевшие веки и, глядя ему в глаза, попыталась пошутить:
- Ты словно о Тантре говоришь.
- Ты умная малышка, Ладушка моя, – засмеялся Георгий. – Ты почти угадала. Только у нас, у русских, это не имеет названия. Вернее, никаких учений. Следуй за своим зовом… Доверяй и доверяйся… Умей принимать и давать. Всё очень просто.
Он зачерпнул воду и стал осторожно лить её на Машу. Горячая вода, сбегая с его рук маленьким ручейком, искрилась радужными бликами. Ладони Георгия накрыли груди, заставляя затрепетать юное тело, щёки Марии превратились в два ярких маковых лепестка, горящих алым цветом и, казалось, что сама кровь начинает вскипать в ней.
- Баня – место, где мужчина и женщина могут обрести друг друга, истинно соединиться навсегда, - продолжал он, скользя ладонями по пылающей коже девушки. Эти прикосновения были одновременно успокаивающими и возбуждающими. Маша сама не могла понять, что именно она сейчас чувствует. Она выгнулась точно дуга и застонала, едва кончики его пальцев чуть потянули её за соски, мягко сжимая их.
- Тсс, - он усмехнулся, и в глубине его глаз опять промелькнул знакомый ей зеленоватый огонёк, - не будем спешить. Доверься мне, милая. Вскоре я дам тебе то, чего ты желаешь.
О, да! Она желала его, всем своим заласканным, истомлённым телом, всей своей душой. Как крошечная частица одного целого она жаждала соединения с ним, словно без него теперь уже не могла существовать. Соединение с ним стало жизненной необходимостью для неё.
Вдруг он усадил её на полке, склонился к её лицу и поцеловал. Она была потрясена и растеряна, голова закружилась. Маша едва не упала от неожиданности, хотя в глубине души и ждала, вернее – хотела его поцелуя, но Георгий подхватил её. Хриплый звук вырвался у него, когда он прижал её к своей груди. Болезненное и сладостное чувство пронзило тело девушки. И вдруг, вопреки своему решению держать себя в руках она вцепилась пальцами в его волосы. Прикосновение его губ, вкус мёда на них заставили её задрожать.
Он издал какой-то полустон, чуть ослабил свой напор, поцелуй стал нежным, едва ли не робким, точно он знакомился с её губами. А потом, через мгновение, произошёл новый всплеск страсти: его язык скользнул ей в рот. Георгий прижался бёдрами к её коленям, раздвигая их, и Маша почувствовала, что он напряжён не меньше, чем она сама. А ещё теперь на нём не было ничего, что скрывало бы его великолепное тело. «Всё-таки это колдовство – так быстро оставаться без одежды», - успела подумать она, обвивая ногами его талию.
- Георгий… - его имя вырвалось само собой она точно протестовала и одновременно умоляла его о чём-то.
Его имя было как заклинание, удерживающее её на гране реальности. Но сейчас эта грань была так тонка, что Маше казалось, будто она начинает подниматься над землёй.
- Я тут, с тобой… - прошептал он в ответ.
Они соединились быстро и мягко. Это было так восхитительно естественно, точно их тела только в единстве могли жить по-настоящему, и до этого момента вся жизнь друг без друга была существованием, а сейчас, в миг соединения, они зажили в полную силу. Он двигался в ней стремительно, поднимая до небес, увлекая к блаженству. И в момент наивысшего наслаждения последнее, что она успела заметить и осознать, было свечение, исходящее от раскачивающегося в такт его движениям амулета. Маше показалось, что искры, крошечные и огненные, словно и правда частички пламени, срывались с камня и рассыпались по груди Георгия.
***
- Устала? - он с улыбкой посмотрел на Машу, прижимая её к своей груди.
- Нет, - лукавая усмешка скользнула по её припухшим губам.
- И что же так развеселило мою Ладу?
- Вот это, - палец девушки коснулся амулета. – Я вспомнила… Вспомнила, где видела его… Это печать Велеса. Я так и знала!
- Что? – он округлил глаза.
- Что ты язычник! – прикусила губу и мысленно себя обругала – вот вечно её тянут за язык.
- Ошиблась, - он усмехнулся и набросил не неё большое махровое полотенце, принялся вытирать, как ребёнка. – Это не печать Велеса… Если ты помнишь, у амулета Велеса лапа медвежья, широкая, с толстыми пальцами. А это след волка. Знак моего рода…
- Леший – повелитель волков? Так, значит, это правда? - Маша смотрела на него с изумлением.
- А ты как думала?! – он засмеялся, обнажая красивые ровные зубы. – Быть тебе женой лешего.
Эта его фраза смутила её. Шутит? Или говорит серьёзно? По выражению лица не определишь – улыбается, но глаза смотрят, точно пронизывают, серьёзнее не бывает.
Потом, когда она оделась, закутав в доху, он отнёс её в дом. Молчал, и Маша тоже молчала. И это не напрягало её. В его присутствии она свободно могла думать о своём. Столько мыслей теснились в голове, что она словно бы спорила сама с собой. Чтобы прекратить терзаться сомнениями, надо начать разговор. Но как?
- Не думай об этом, - вдруг сказал Георгий и протянул ей чашку с горячим чаем.