До ворот оставалось рукой подать, но уже появились на этом берегу первые ряды пехоты противника. Если ворота не откроют сейчас же, зажатых у стены севинов просто перебьют.
- Открывайте же! - громко крикнул Садор, так, что у Мирко заложило уши.
Что-то зашевелилось на стене, сверху выглянул старый ратник:
- Я один остался, все остальные ушли!
- Куда ушли, с кем? - не поверил Садор.
- К морю ушли! Еще до полудня.
Выяснять, кто и зачем ушел к морю, времени не было.
- Открывай же быстрее! - взмолился Велимир.
- Я один не сумею, - покачал головой ратник. - Подождите.
Но ждать было некогда. Всадники Йострема смешались с пехотой и теперь угрожающе наседали. Им не надо было останавливаться после каждых двадцати шагов, и они приближались хоть и неторопливо, но все же слишком быстро.
- Отойдем! - решил Мирко. - Обойдем город и подойдем к другим воротам.
- Налево! - скомандовал Садор, и войско неуклюже поползло вдоль стены.
Окончательно стемнело, и, не зная, сколько врага и куда он направится, Йонард отвел свои войска, оставив лишь редкий строй часовых.
У ворот с другой стороны, на небольшом отдалении от города, севины наткнулись на следы стычки. Никто никуда не ушел; несколько десятков воинов дана Коворна во главе с ним самим полегли здесь до единого человека. Кто-то перехватил их; должно быть, те самые разведчики, что были отправлены Мирко самыми первыми.
- Но ведь еще должна быть городская стража! - недоумевал Велимир. - Как понимать слова ратника?
Одинокий патруль в испуге умчался в темноту. Кто-то успел выстрелить ему вслед, но стук копыт показал, что всадник успел ускакать.
- Не может же она оставить ворота без охраны? - помотал Велимир головой, даже не обратив внимания на всадника. - Людим! Людим!
- Надо отойти к горам, - произнес Мирко. - Ночью, конечно, вряд ли они сунутся, но если все же рискнут, мы окажемся в ловушке. А в лесу в ловушке окажутся они!
- Но до ворот два шага! Выломать их, да и все! - решил Велимир.
- Мы не успеем восстановить их до утра, - покачал головой Садор. - И утром в сломанные ворота войдут враги. Да и на шум могут примчаться всадники.
- Что же там стряслось? - недоумевал Велимир. - Когда я уходил, Людим оставался за главного и должен был следить за порядком. Неужели...
- До утра нас все равно никто не пустит, и будет прав, - заметил Садор. - Кто угодно может прикрыться пленными, заставив осажденных открыть ворота на знакомый голос! Так что подожди до света. А пока отправимся к горам.
На пути у них располагалась башня мудреца. Мирко решил, что в любом случае не помешает ее занять: с ее вершины открывается широкий обзор, и оборонять ее очень легко. Двери оказались открытыми.
В подвал башни перенесли всех погибших людей дана Коворна и тело Борко - единственного со стороны севинов, погибшего в этой битве. Похороны будут устроены после, когда завершится битва - чем бы она ни завершилась. Однако севинов ждала и малая удача: среди тел воинов дана Коворна оказался один живой, только оглушенный. Он пришел в себя от ночной прохлады и хотел уползти, но звуки голосов заставили его прятаться еще некоторое время, пока он не убедился, что это - свои.
От него и узнали, что случилось в городе. После бегства Ойнала в замке все словно посходили с ума. С главной башни замка было видно, что возле леса Ойнал нарвался на вражеских всадников и после неравного боя бежал куда-то на восток. Дан Коворн долго смотрел на это, но на помощь не поспешил, точно обрадовался, что тот бежал.
Вскоре вернулся Доран, и от него узнали, какие силы идут на город. Дан Коворн решил попытаться уйти морем и отправился разведать дорогу. У ворот его встретил Людим с городской стражей и напомнил о его долге канхарта. Дан Коворн ответил, что у него еще есть долг перед дочерью и отшвырнул его крупом коня; впрочем, кажется, Людим остался жив, а вот стражники за его спиной, шагнувшие было ему на выручку, многие были перерублены воинами дана Коворна. Впрочем, и тем не удалось далеко уйти: прямо за воротами их поджидали те, кто гонялся за Ойналом. После этого ворота в городе закрыли наглухо, никого не впускают и не выпускают, и кто там распоряжается - неизвестно, скорее всего, кто-то из десятников, а он сделает только то, к чему привык, пока не появится начальство.
- А что с дочерью Коворна? - спросил Мирко.
- Осталась в замке, вместе с другими. Коворн не рискнул сразу тащить за собой всех, и, как выяснилось, правильно.
- А сам Доран?
- Он, может, отойдет до завтра, но после бешеной скачки, когда его сняли с коня, он едва мог говорить, не то что ходить. Старость не радость, прямо скажу!
Мирко оглядел своих соратников.
- Оставим его здесь, и еще два десятка человек. А остальные - за мной!
Разъезд не успел ничего осознать, когда поднявшиеся из травы лучники расстреляли его почти в упор. За лучниками, пригнувшись, мчались копейщики. В лесу послышались истошные вопли, звон стали, потом стал разгораться костер. И при свете его севины смогли оценить, что они сотворили.
В засаде в лесу оставались немногие, с появлением основных сил Йострема большинство присоединилось к отряду всадников, сочтя, что опасаться больше нечего. Теперь почти полсотни воинов лежали убитыми - заколотыми, застреленными, - и на месте их ночевки разбивали свой лагерь севины.
А на поле Вариона расположились воины Йострема, частой сеткой дозоров опутав округу. Торопливо разбивали палатки, и не зря была эта поспешность: в небе сгущались тучи, наползавшие с гор.