Антону надоело спорить по поводу одобрения его решений, и он опёрся плечом о здание и стоял позади всех и рядом с Машей, которая тоже облокотилась на стену и было видно, что ей не хорошо.
Первыми снайпер убил Вартана и после расстрелял всех его ребят. Наступила тишина; северяне следили, что будут делать оставшиеся. Когда началась стрельба, Маша бросилась было вперёд, но Митька крепко схватил её за руку и притянул к себе. «Маша, не лезь. Убьют!», – негромко сказал он ей.
К разочарованию северян со стороны группы Антона никакой реакции не последовало. А её и не могло быть: во-первых, сопротивляться бесполезно, во-вторых, то, что их убьют – ожидаемо; сейчас каждого волновала только своя судьба, кроме Антона: он искренне беспокоился за Машу и всё ещё надеялся как-нибудь вывернуться из ситуации и взять верх над северянами.
– Что же они тянут, – сказал Изя, он надеялся, что правительственные войска остановят убийства, а его пощадят и оставят в качестве научного сотрудника при каком-нибудь НИИ.
– Изя, ты точно уверен, что всё это время нас пасло правительство? – поинтересовался Антон.
– Абсолютно, – подтвердил Изя.
Тогда Антон вышел вперёд и громко сказал:
– Слушайте, я понимаю, что вы можете всех нас перестрелять, дело не хитрое, но, видно, у вас плохо работает разведка, раз столько времени уделяете незначительным…
Договорить не успел: раздался выстрел, и Антон рухнул на землю; и уже через минуту со стороны стрелявших раздался истошный крик, и все увидели, как кто-то из северян бежит к Антону – это была его сестра.
– Антоша, братик, я не знала, что это ты, – говорила девушка, осматривая рану, – я на рефлексах выстрелила, сколько уж месяцев стреляю, в последний момент узнала, дернула руку, но в плечо всё-таки попала.
– Ах, вот это кто лучший снайпер в Москве, – совершенно без злобы за ранение сказал Антон, который очень обрадовался появлению сестры, пусть и при таких обстоятельствах.
– Как видишь, – с улыбкой ответила девушка и бросилась к брату, который к тому времени поднялся; он обнял её одной рукой, и хоть на миг ему стало спокойно и хорошо.
Все как зачарованные смотрели на сцену воссоединения родственников, но приближающийся гул со всех сторон всё-таки заставил обратить внимание на более насущные вещи. Шум усиливался и распадался на отдельные звуки: уже можно было различить тарахтенье вертолётных винтов, неспешное и уверенное движение тяжёлой техники, гусеничный треск танков и беспорядочные шлепки десятков тысяч сапог.
В группе Антона заметное оживление: для них это скорее радостная весть, а вот северяне напряглись, заняли оборонительные позиции, и уже послышались первые выстрелы.
Начался бой. Антон с товарищами не участвовали; те северяне, кто пытался заставить их оборонятся, они незаметно убивали. Но, тем не менее, Митька, защищавший своих, получил настолько сильное ранение, что Абрам после первичного осмотра только развёл руками.
Антон и Оля старались уберечь Машу: посначалу она во все глаза смотрела на происходящее, и могло показаться, что ей даже нравится, но вскоре с ней случилась истерика и она, не принимая ни от кого помощи, постоянно пыталась куда-то бежать, её тут же ловили, в этом помогали даже Василий с Изей, она вырывалась и по новой.
Бой длился с полчаса, пока не стало ясно, что бороться с правительственными войсками бесполезно. Оставшихся также сместили к дворцам и приказали построиться. К ним вышел, судя по погонам, генерал:
– Я считаю, эксперимент, который мы ставили над вами, успешно законченным. Так как вы сейчас являетесь всего лишь остатками рабочего материала от проведённого исследования, то вашу участь решат соответствующие специалисты. Они произведут разбор вашей группы и, если найдут что-либо стоящее, возможно заберут для дальнейших опытов или, в чём я сильно сомневаюсь, возьмут к себе в штат помощником.
В толпе заволновались. Послышались возмущенные крики либерального толка о правах человека и прочих изысках мирного времени.
Чтобы доказать серьёзность своих намерений генерал вытащил табельный пистолет и не прицельно несколько раз выстрелил в толпу. Промахнуться было невозможно. Тех, кого не задело – смолки.
– Повторяю, – уже с гневной дрожью в голосе продолжил генерал свою тираду, – вы жертвы эксперимента, причем, добровольные. Никто вас не заставлял устраивать то, что устроили вы. Не вы ли сами убивали неповинных людей тысячами, только на том основании, что на тот момент вы были сильнее. Это, во-первых. Во-вторых, вы думаете, что у вас не было выбора, тогда ответьте – вы искали другие пути? Или сразу начали мародёрствовать? То-то же, а ведь легко было найти другие способы выжить, и, поверьте, таких людей больше миллиона, которые просто вышли из Москвы в поисках поддержки, при этом, заметьте, в пути всячески помогали друг другу, в том числе и морально; а вы – сразу за оружие, сразу убивать, насиловать, грабить и так далее. Вам не кажется, что это вы такие, а не обстоятельства? Потому, – тут генерал сорвался на крик, неистово размахивая пистолетом, – вы – биоматериал, который мы в виду случившейся техногенной катастрофы в столице, решили оставить и посмотреть, может быть у вас есть шанс, и может быть даже у таких моральных уродов как вы, тоже есть свои представления о добре, правде, справедливости, любви, наконец-то! Но нет, ничего подобного мы не увидели. Вы как были скотами, так ими и умрёте, – и для убедительности генерал ещё несколько раз выстрелил в толпу.