Покинув кухню, после нехитрых приготовлений, Маша прошла в комнату, где первым делом попыталась дозвониться конструктору, но связи, конечно же, не было, телевизор не работал, Интернет не конектился, даже Служба спасения, которая, казалось бы, принимает сигнал и в отсутствии сотовой связи – не отвечала. «Может, Антон прав?» – с ужасом подумала Маша и ринулась в сторону окна. Теперь её глаза ловили каждое движение на улице, каждый новый штрих, каждое изменение в ландшафте: странно, что никто не гуляет с собаками – ведь самое время, на шоссе, часть которого она могла видеть, не проезжали машины, и вообще в воздухе висела какая-то гнетущая тишина, словно она смотрела в аквариум с искусственными рыбками – настоящей живости увиденному явно не доставало.
И ей стало всё равно. Она прошла в душ. Вода шла еле-еле, потому мылась быстро, опасаясь, что закончится вовсе. Из душа вернулась в спальню, сбросила халат, подошла к шкафу и достала самую удобную одежду – мягкое, хоть и бесформенное нижнее бельё, джинсы, футболку и лёгкую кофту с капюшоном – всё темных цветов. Нашла сумку покрепче и повместительнее – сложила туда косметику, но потом выкинула, оставив только самое необходимое, и прошла на кухню. Антон доедал последний бутерброд. Маша по привычке засунула хлеб в тостер и попросила открыть банку джема. Тостер, конечно же, тоже не работал; девушка всё больше и больше осознавала грядущие проблемы.
– Знаешь, что делать? – на этот раз совершенно серьёзно спросила Маша.
Антон не хотел пускаться в рассуждения, так-то он в принципе знал, что делать, но не был уверен в успехе этих действий, так что его ответ по сути ничего не значил:
– Знаю. Но хорошо бы с Василием предварительно поговорить. Поедим и дойдём до него.
– Лучше позвони.
– Так связи нет! – что за дуры эти женщины, Антон уж было начал вертеть в голове извечную мантру, как его перебила Маша:
– А ты с домашнего, я поднимала трубку – гудит, правда ни какие службы не отвечают, но Василий же не служба, – последние её слова Антон уже слышал из коридора, где он по детской памяти набирал домашний номер старого приятеля; они, кстати, до сих пор жили в одном дворе.
В трубке неимоверно трещало, но гудки шли. Послышался голос, Антон узнал Василия.
– Ты можешь сказать, что случилось? – и даже без удивления стал выслушивать рассказ приятеля, который для такого времени суток излагал вполне бодрым голосом.
– Мне на компьютер пришёл сигнал о происшествии, он, собственно, меня и разбудил, – в трубке послышался подробный рассказ, – вот, вскакиваю в начале пятого утра, не пойму, что случилось. Обычно пишут или хотя бы предположения высказывают, варианты развития событий просчитывают, а тут впервые ничего. Звоню начальнику на Лубянку – связи нет. Ты представляешь, с Лубянкой связи нет – нонсенс ведь! – Василий почти кричал от возбуждения, – я, в общем, по разным каналам пытался установить контакт хоть с кем-нибудь, но даже мой спутниковый телефон не работает, такое ощущение, что и на орбите беда…
Антон прервал его:
– Слушай, очень мало времени, ты можешь собрать свою аппаратуру и выйти на улицу?
– Смогу, но чуть позже. Я ещё попытаюсь установить связь. Ну не бывает такого! Давай через пару часов во дворе?
Они договорились, Антон прошёл на кухню, где Маша уже доедала джем.
– Идём. Все вещи, которые хочешь взять с собой сложи около рюкзака.
Маша решила помочь и сложила их в рюкзак, но, к счастью для Антона, не заметила окровавленную кувалду.
– Мы не на курорт! – нервно сказал Антон и без разбора выкинул добрую половину вещей, а ей указал на дверь. Маша вышла первая.
Глава 2. Первая стычка
Когда пара спустилась по лестнице, Маша, идущая первой, закричала. Антон зажал ей рот, и объяснил, что с этого момента кричать можно только в случае опасности, и когда его нет рядом, и вообще, пора привыкать к подобным зрелищам, но она как будто не слышала, дрожащей рукой указывая на труп полицейского. Антон наклонился над ним, обшарил, забрал пистолет и, подумав, снял с него бронежилет. Маша сначала с ужасом смотрела на его действия, и, не выдержав, вышла на улицу, где было ненамного спокойнее – гнетущая тишина настораживала настолько, что, казалось, из-за каждого препятствия вот-вот кто-то выпрыгнет и схватит её. Следом выбежал Антон и опять отругал: нельзя отходить от него одной, она должна быть всегда в зоне его видимости, как минимум.
Они вывернули со двора и направились вверх по улице. Их взору предстала более страшная картина: по всей видимости, основная сила удара или что бы это ни было, пришлась на знакомые им с детства места. Если бы не пустынная тишина, усиливающая чувство ужаса, то окружающее можно было принять за огромную инсталляцию современного художника или павильон на «Мосфильме», но редкие прохожие, которые всё-таки встречались, или гениально играли свои роли или, правда, случилось что-то невероятное. Каждый по-своему, но Антон с Машей не переставали перемалывать внутри себя мысль о масштабной катастрофе, что вполне естественно для их ситуации – от понимания происходящего, в конце концов, зависела их жизнь. Антон уже не оглядывался и не боялся – любого пристрелит, хотя бы это он для себя уж точно решил.