Экран внутри моих глаз вспыхнул – это надстройка, которая была вмонтирована за глазным яблоком, изображение передавалось сразу непосредственно на миниатюрную пластину в нескольких микронах перед хрусталиком. Раньше я непрестанно вздрагивал, сейчас привык. Но опять вздрогнул – от увиденного: один из зондов плавно спускался на Землю. Я смотрел с содроганием своего искусственного сердца. В моей части мозга, в человеческой, скажем так, что-то пульсировало, я даже почувствовал приступ тошноты – какое-то давно забытое ощущение. Питался я давно не через желудок – его не было, удалили за ненадобностью. Помню, долго надо мной смеялись, когда я ходил в туалет. «Вот вы, луди (так мне слышалось их произношение слова «люди») уроды, так мучиться, чтобы получить немного энергии для нескольких часов жизни. Ущербные, не иначе», – хохотали они надо мной, отчего пищеварение у меня портилось сильнее, чем от так называемой пищи, которой меня периодически подкармливали, как невиданного зверька, опустошая запасы подопытных экземпляров, привезённых с других планет. И это я ещё не рассказывал, что пищу мы готовим, что у нас целый культ еды, и что все историки и учёные антропологи сходятся в одном – появления огня у человека, дало сильный толчок к его развитию. В историческом плане мы заметно стали обгонять животных. Эх, пару бы тех грамотеев на моё место.
Но все издевательства, которые мне пришлось вытерпеть, тут же забылись, когда ужасающая картинка с зондов разворачивалась у меня на глазах. Я, к сожалению, не мог плакать, оставшись без слёзных желёз, лишь часто моргал по старой привычке.
Зонды, снизившись, дали картинку крупнее…
– Потом досмотришь, – примерно такой сигнал я получил в мозг, – дело к тебе, лети в аппаратную.
Пришлось выполнять. Я, конечно, пытался в пути посмотреть запись, но всё же решил дождаться глобального перелёта, чтобы как следует рассмотреть и сделать выводы. Может, мне уже незачем стремиться на Землю…
Глава 16. Данные с зондов: страждущее человечество
Несколько световых лет и я дождался гиперперелёта. Собрал чипы из зондов и в своём личном отсеке поместил их в специальные ячейки, которые передавали информацию на общий бортовой компьютер, а значит и мне в мозг – так обычно проходил процесс обучения, – но сегодня я намеревался просмотреть данные о Родине. Устанавливая чипы, часто пихал их наоборот и, вообще, очень нервничал в ожидании заветной информации, ведь от этого зависело моё будущее. Если на корабле догадались, то информация с зондов никогда бы не попала мне в руки. Но оставался буквально земной миг и я наконец-то узнаю, что же происходило на голубой планете, хотя и с громаднейшим опозданием. Ведь надо с чего-то начинать моё триумфальное, как я его себе представлял, возвращение, – примерно так я рассуждал в то время. Тогда во мне ещё оставалось беспричинное человеческое чувство – надежда, подкреплённая верой в будущее и внутренней уверенностью на благоприятный исход…
Я включил одновременную проекцию из собранных чипов памяти, уже тогда я привык получать информацию сразу со всех точек и всех возможных событий, какие только могут произойти с объектом в каждую секунду его существования, и стал смотреть.
Земля за несколько сотен лет до принятого сейчас во Вселенной первого космического исчисления, примерно через полмиллиарда лет после того, как я её покинул, представляла страшную картину: воспроизводство остановить не удалось: либерализм и гуманизм приобрёл свою уверенную форму – планета была настолько густо заселена, что в некоторых районах люди стояли друг к другу вплотную.
Их кожа от сильного излучения, которое с лёгкостью проникало через истончённый озоновый слой, представляла собой склизкую субстанцию. С виду они выглядели словно улитки, вышедшие погулять из своих домиков. Зачастую при тесном контакте кожные покровы перемешивались и жили единым организмом – такие «сиамские близнецы» были обречены, они уже не могли безболезненно разъединиться; на местах разрывов образовывались раны, и солнечный свет незамедлительно прожигал мясо до кости. Слизь, покрывавшая людей полностью, включая, по большей части, лысые головы, одновременно защищала их от вредного солнечного света: звёздные лучи вязли, деформировались и уже не могли поразить более глубокие слои кожного покрова.