Я зашел в кабинку туалета и начал снимать с себя мокрую одежду. Она уже немного подсохла, но я все равно решил переодеться. Не успел я надеть сухие штаны, как кабинка туалета открылась, и кто-то сфотографировал меня. От вспышки я зажмурился, выставив руку вперед, поэтому не смог разобрать, кто фотографировал. Как только я открыл глаза, кабинка закрылась и никого не было вокруг. Кому понадобилось фотографировать меня и зачем? Забив на это в очередной раз, я переоделся и пошел на лекцию.
***
После первой лекции, когда я вышел в коридор, все надо мной смеялись и перешептывались. Что-то было не так. Они, конечно, всегда надо мной смеются, но сейчас все было как-то по-другому. Я продолжил идти, не смотря ни на кого, но меня все еще напрягала сложившаяся ситуация. Когда я завернул за угол, все-таки увидел причину насмешек. Множество разноцветных листовок были развешены вдоль стен, некоторые валялись на полу. Сорвав одну из них, я увидел фотографию себя в туалете, когда переодевался, в одних боксерах. Мой рот был открыт, как будто меня тошнило, очки перекошены, а штаны я плотно прижимал к себе. Действительно, зрелище не из лучших. Но на листке еще и красовался заголовок «Дэни и его питомцы». Было понятно, что намекали на птиц в районе сердца и небольшую бабочку на животе. Но это меня даже не задело. Мне нравились мои татуировки.
— Кто бы мог подумать, — послышался грубый, но насмешливый голос со стороны. Я повернул голову и увидел компанию «крутых» парней, моих врагов во главе с Чарли Итаном Барнсом.
Он учился вместе со мной в школе и был капитаном школьной команды по баскетболу. Ему не было равных, он действительно король в этом деле. Может, благодаря этому он смог выбить себе местечко в таком престижном университете. Рядом с ним стояла Элси Николь Уилсон. Роковая красотка, как считают некоторые. Ее рыжие волнистые волосы доходили чуть ли не до поясницы, кожа была бледной со светло-оливковым оттенком, а глаза — светло-карими. Чарли был полной ее противоположностью. Блондинистые, зачесаные назад волосы, светлая, как мрамор кожа и серые глаза. Эти двое стали мастерами подколов надо мной. Два сапога пара, так сказать. Они вырвали листовку у меня из рук и посмотрели на нее, после чего засмеялись.
— У Дэниэля есть татуировки. А мамочка тебя не поругала?
— Отстаньте от меня, — тут же пробубнил я и попытался обойти их. Ненавижу такие моменты. Почему я всегда попадаю под «горячую» руку? Какой в этом интерес? Проблема в том, что я не знаю ответов на эти вопросы. Не знаю, как можно избавиться от этого, а я ведь действительно устал.
— Оу... — они перегородили мне путь. — Смотрите-ка, кто подал голос, — вновь смех. — Нет, ну вы посмотрите на эти татуировки! — воскликнул один из них. — Да, Шелтон, мы тебя недооценили!
Все же сумев обойти их, я направился в столовую. Сзади себя я слышал только смех, как всегда.
Купив себе еду, я осторожно пошел к своему столику, пытаясь держаться ото всех подальше. Много раз на меня кто-то налетал и весь мой ланч оказывался на мне. И, знаете, что? Это никогда не было случайно, ха!
Когда подошел к своему столику, я заметил, что он был занят. «Какой смельчак туда сел?» — тут же подумал я. Я увидел девушку, которая аккуратно поедала свой ланч. У нее были белокурые волнистые волосы чуть ниже плеча. Лица я ее не видел, так как она сидела ко мне в полоборота. Было интересно, что она делает за столиком для лузеров. Хотя, для лузера! Потому что это был единственный столик, за которым сидел единственный неудачник. Дэниэл Шелтон, дамы и господа! Не то, чтобы я был единственной личностью для насмешек, просто самой, хм, удачной. Не со многими меня связывают приятные воспоминания о прошлом. К примеру, тот же Чарли Барнс. В средней школе из-за моей неуклюжести, в прочем, как всегда, я много раз натыкался на него. И по чистой случайности при мне всегда была еда. Но это не все. Когда на уроке физкультуры мы играли в баскетбол, я нечаянно поставил ему подножку, из-за чего он вывихнул себе плечо и не смог участвовать в двух последующих играх. Это стало его пиком. После того момента он не давал о себе забыть.
— Вообще-то, это мой столик! — заявил я, возвращаясь с небес на землю. Как долго я находился в раздумьях?