Да разве все перечислишь!
Они с отцом ходили счастливые, в штанах, закапанных варом, с пахучими стружками в волосах, с твердыми мозолями на ладонях.
Мама улыбалась, шутливо поругивала:
— Поглядите на себя! Грязные, будто черти. И улыбка, как у лунатиков.
— Мы и голодные, как черти, — смеялся отец. — Корми, мать, мастеровых.
Славное было время!
А потом случилась беда. Лиелупе река коварная — течение сильное, упругое, вода вихрится воронками, и потому отец никогда не выезжал на середину, держался только вдоль берега — здесь лед был надежнее.
И все-таки промоина подстерегала их. Случилось это мгновенно. Буер резко клюнул передним полозом, и сидящий впереди Виталька очутился по шею в ледяной воде.
Отец успел вскочить, выдернуть Витальку из воды, он отшвырнул его в сторону, на крепкий лед и, оттолкнувшись от деревянной рамы, выпрыгнул сам.
Он промок только до пояса. Буер весь ушел под воду и встал, упершись мачтой в переднюю кромку льда. Парус яростно трепетал на ветру.
Все это произошло в считанные секунды.
Отец подбежал к Витальке, схватил за руку, и они побежали со всех ног к берегу.
Прячась от ветра за стенкой запертой будки лодочной станции, отец сорвал с Витальки мокрое пальто, валенки, полные воды, снял с себя полушубок, укутал сына с головой, подхватил на руки и побежал.
Когда они ввалились в дом, отец дышал как запаленный конь — километра два он бежал изо всех сил. Мамы не было, она уехала в командировку. Отец раздел Витальку, растер его водкой, обдирая жесткой ладонью кожу, укутал в одеяло, напоил горячим чаем с малиновым вареньем. В общем, сделал все, что мог. И все-таки Виталька заболел. На него навалилось сразу несколько болезней — ангина, бронхит, крупозное воспаление легких.
Витальке несчетное число раз делали разные уколы, он покорно глотал таблетки, и когда бы ни приходил в себя после горячечного полусна, полузабытья, он видел перед собой почерневшее от бессонницы и горя лицо отца.
Потом отца сменила мама.
Поправлялся Виталька медленно и трудно. Но выкарабкался.
Отца словно подменили. Он стал тихий, пришибленный какой-то. Виталька однажды слышал, как мать говорила ему:
— Ну что казнишься! Ну случилось несчастье, с кем не бывает! Кончилось ведь все хорошо. Ты погляди на себя — тень, а не человек.
— Да, да… Я ничего, ты не волнуйся, — бормотал отец. До конца учебного года оставался месяц, полторы четверти проболел Виталька, безнадежно отстал. На семейном совете было решено пропустить учебный год, отдохнуть как следует, набраться сил.
Витальке снова предстояло идти в пятый класс.
Но пятый класс ему довелось кончать в колонии для малолетних правонарушителей.
Родька очнулся от своих видений, сорвал травинку, пожевал — горькая. Сплюнул. И снова стал вспоминать.
В тот год весна пришла рано. Было очень тепло, и в Юрмалу хлынули отдыхающие.
Майори, Дзинтари, Дубулты наводнили веселые, пестрые толпы приезжих.
Виталькины сверстники еще учились, и он целыми днями одиноко бродил вдоль Рижского залива по желтоватому плотному песку пляжа, бесконечной крутой дугой отделяющему Юрмалу от моря. Искал в зеленых валиках выброшенных морем водорослей желтые кусочки янтаря — солнечного камня. В этой окаменевшей древней смоле попадались удивительные вещи. Виталька больше всего дорожил зеленоватым прозрачным янтарем, внутри которого застыл доисторический комарик. Он отполировал находку и постоянно носил в кармане.
Камень был теплый, словно живой. Но Витальке было смертельно скучно.
И когда он познакомился с Кубиком и его компанией, обрадовался и ожил.
Вернее, познакомился — не то слово, знал он этого Кубика давно, знал и побаивался. Водился Кубик с местной шпаной, из седьмого класса его выгнали, и два года он где-то пропадал. Поговаривали, что Кубик побывал в колонии, и в ореоле этих слухов кривоногий, плотный коротышка Кубик (его еще звали «Кубик на колесах») казался фигурой таинственной, опасной и романтической.
Он верховодил шумной, нахальной компанией мальчишек, вечно жевал жвачку, выменянную у иностранных туристов, прилично играл на гитаре и очень ловко метал большой складной нож. Без промаха попадал в ствол дерева шагов с пятнадцати.