Элоди допила свой коктейль и, кажется, немного расслабилась в его присутствии. У Муссы создалось впечатление, что она ведет внутренний спор с собой, словно на что-то решаясь. Да и обе подруги то и дело одаривали Элоди какими-то настойчивыми, непонятными Муссе взглядами.
– Дамы, чем мы можем вас угостить? – спросил Мусса.
– На ваш вкус, но не так, чтобы убивало, – сказала София, и Элоди кивнула.
Мусса с Маратом пошли к бару.
– Что, решил, что у тебя нет шансов, младший? – поддел Мусса.
– Судя по тому, как ты пары слов рядом с ней связать не можешь, у тебя тоже их немного. Что, вся кровь ниже пояса ушла? – съязвил Марат. – Думаю, у меня с этой горяченькой Софией гораздо больше шансов, чем у тебя с мулаткой-шоколадкой.
– Да ладно, скажи просто, что понял, что проигрываешь на моем фоне, и решил переключиться на что-нибудь более доступное.
– Может и так. Только я точно знаю, что сегодня получу то, что хочу, а вот тебя, братец, ждет гигантский облом и синие яйца.
– Не переживай за мои яйца, братец! Я всегда найду решение проблемы.
Они вернулись и застали девушек о чем-то оживленно спорящими. Увидев мужчин, они успокоились, а Элоди почти залпом выпила свой коктейль. Подруги одарили ее угрожающими взглядами.
– Мусса, ты не пригласишь Элоди на танец? – прокричала ему через стол София. – Она у нас сегодня именинница, и только поэтому нам удалось ее из дома выцарапать. Надеюсь, ты поможешь сделать этот редкий выход в люди незабываемым?
И София послала Муссе взгляд, говорящий: «Давай, действуй, парень!» Как будто он собирался останавливаться!
– София! – закатила глаза Элоди.
– Да я только об этом и мечтаю! – сказал Мусса и протянул руку.
Глава 2
Едва оказавшись на танцполе, он мягким движением обнял женщину, ненавязчиво прижимаясь максимально близко. Так, чтобы тело не явственно кричало о его потребности, но непрозрачно намекало. Но держать себя в руках было очень трудно. Оказавшись так близко, окунувшись в ее экзотический запах, Мусса «поплыл». В голове крутилось столько заготовленных эффектных и остроумных фраз, но от ее поразительного аромата и горячей близости все они смешались в бессмысленную кашу, устраивая настоящий хаос, и все, что он мог, – это молча вдыхать и напоминать себе, почему нельзя прижать девушку к ближайшей стене прямо сейчас. Одна рука сама собой стала выписывать узоры на ее спине, поднимаясь к этой восхитительной шее. А другая самым наглым образом соскользнула на ее ягодицу. Мусса замер, ожидая сейчас чего угодно, от воплей до удара по яйцам. Но синие глаза встретились с его, и Элоди слегка закусила нижнюю губу.
Ну все, необходимость вести себя пристойно никто не отменял, но пошло оно все! Он хотел, чтобы это его зубы были на этой пухлой губе. Хотел кусать этот рот и облизывать. Вторгаться, сминая и лаская.
Мусса позволил своей руке сжаться на ее охренительной заднице, а второй руке – обхватить затылок Элоди. Она не отвела глаза, и ее губы слегка приоткрылись, ожидая его следующего движения. Ресницы чуть опустились, делая взгляд девушки таким горячим, что Муссе показалось, что он весь воспламенился, и по его телу пробежала дрожь. Руки притиснули гибкое тело к нему, а рот накрыл эти порочные губы. Мусса все еще старался сдерживать себя и поэтому целовал Элоди осторожно, хотя из груди уже рвался животный рык, и безумно хотелось просто смять эти сладкие губы жадно и безжалостно. Конечно, она не могла не чувствовать, как его член упирается ей в живот. Он был жестким, как стальной прут, и причинял Муссе боль при каждом движении. А это трение о ее тело вообще приводило его на грань безумия. Оторвавшись от губ Элоди титаническим усилием, Мусса прошептал ей, скользя губами по уху:
– Давай, сладкая, пошли меня прямо сейчас. Иначе ты сегодня от меня не отделаешься и окажешься на спине подо мной так быстро, как только мы сможем найти подходящее место, – выдохнул он в ее ушко и скользнул губами по гладкой коже длинной шеи, как и хотел с самого начала.
Элоди вздрогнула и судорожно вздохнула. Ее руки вдруг сильнее обвились вокруг его шеи, и Мусса мог поклясться, что почувствовал сквозь ткань, как напряглись соски девушки, прижимающиеся к его груди.
– А если я люблю быть сверху? – голос Элоди стал ниже и дразнил его бархатными сексуальными нотками.
Она, чуть отстранившись, посмотрела ему в глаза, и ее взгляд был уже совсем другим. Он знал это пламя женского чувственного голода. И тот огонь, что горел в глазах Элоди, был таким сильным, будто она не один год нуждалась в близости. Это воспламенило его самого еще больше, развязывая язык быстрее любого алкоголя и делая руки более дерзкими. Нет, конечно, такая женщина, как Элоди, не могла быть настолько обделенной лаской, чтобы испытывать подобный сексуальный голод. Где она жила? В женском монастыре? Или в долбаной пустыне? Не могла она жить, не привлекая внимание мужчин ежеминутно, на каждом шагу. Для этого ее должны были окружать одни слепые импотенты.