Осознание приходит к Белль только, когда Румпель оседает на пол. Пальцы ещё судорожно впиваются в её плечи, но ноги уже не держат. Она глядит в глаза мужа и видит в них смесь страха и нежности, и ещё что-то, чему она никогда не подберёт названия.
- Румпель, - зовёт она жалобно.
Он пытается что-то сказать, но изо рта вырывается только бульканье и хрип.
- Румпель? - переспрашивает Белль.
Но он не ответит. Больше никогда.
Белль сидит на холодном полу, вся в крови и слезах, целует губы, на которых больше нет дыхания. Сжимает рукоятку кинжала, на котором теперь — её имя. И сила наполняет её. Мощь, которой тесно в её маленьком несовершенном теле.
Слёзы всё ещё текут. Она встаёт и смотрит в зеркало, где её злое отражение вовсе не плачет, а смеётся.
«Ты всё-таки сделала это».
- Нет! - захлёбывается Белль слезами. - Это сделала ты!
«Кому ты лжёшь, - та зазеркальная Белль ни на минуту не теряет спокойствия. - Ты никогда не любила его!»
- Любила! - и ей страшно говорить это слово в прошедшем времени. - Любила! - острие кинжала вонзается в ледяное стекло, раскалывая его на тысячи осколков. - Любила!
Зеркальная гладь рассыпается пылью — яркой, словно северное сияние. Пыль облаком взлетает под потолок и уносится цветным вихрем прочь. Зрелище настолько прекрасное, что Белль любовалась бы им, если бы только слёзы не жгли глаза.
***
- Ты всё-таки разозлил меня, Тёмный, - голос гулко отразившийся от ледяных стен, так остер, что, казалось, о него можно порезаться.
Кровь, заливающая залу, девушка, сжимающая рукоять кинжала, зеркало, от которого осталась одна рама. Всё это заставляет Ингрид замешкаться. Но уже через минуту с кончиков её пальцев струится голубое свечение, чтобы сомкнуться ледяной петлёй на шее незванной гостьи. Белль поднимает руку, обороняясь, она почти радуется тому, что силе, переполняющей её, наконец-то можно дать выход. Огненный и ледяной поток встречаются в воздухе, сплетаются друг с другом. Это похоже на праздничный фейерверк. Или любовный танец. Ингрид отступает, чтобы, как плетью, ударить вихрем замораживающей магии. Но льдинки с шипением тают, натыкаясь на огненный щит.
Белль плачет слезами, Ингрид — снегом. Снежная Королева, потерявшая всякую надежду на свой счастливый конец. Даже если обернувшаяся Тёмной колдуньей девушка будет повержена, это не вернёт ей семью. Не теперь, когда осколки волшебного зеркала опустились на спрятанный за ледяной стеной город.
Белль протыкает кинжалом воздух перед собой — но слышит ломкий ледяной хруст. У Снежной Королевы — в груди дыра. Тонкой спиралью завиваются струйки снега. У Снежной Королевы в глазах лёд, а на губах — улыбка.
- Думаешь, ты победила? - неожиданно низко и хрипло говорит ледяная ведьма. - Думаешь, моя смерть — твоя победа? Думаешь, жизнь сама по себе такая ценность?
Тонкие струйки снега, вытекающие из груди, что так похожа на человеческую, каплями оседают на блестящий ледяной пол. Снежная королева тает, растекаясь прозрачной лужей. Но прежде, чем исчезнуть совсем она шелестяще повторяет свой вопрос:
- Думаешь?… Думаешь?.. Думаешь?.. О… Скоро ты будешь думать иначе…
***
Белль одна в ледяных чертогах. Кроме неё здесь нет ни живых, ни мёртвых. Снежная королева оборотилась лужей, а от Румпельштильцхена остался только пустая, залитая кровью, одежда. Белль разглядывает кинжал. И свои руки. И долго стоит на коленях перед прозрачной лужицей, столь недавно бывшей могучей ведьмой. В какой-то момент слёзы заканчиваются. Плакать становится нечем. Разве что — сухой солью, опаляющей веки огнём.
Белль вспоминает, зачем она пришла сюда. Найти — волшебную шляпу. И — Анну. Она ищет, но всё, что находит — фотографии белокурой девочки в смешных круглых очках. Эта девочка кого-то смутно напоминает. Не почившую Королеву, кого-то другого. Может быть, у ведьмы тоже была семья. От этой мысли Белль становится холодно. И она вдруг понимает, что замёрзла почти насмерть — почти, потому что теперь мало что может убить её. Но у неё обморожено лицо и руки. И сердце бьётся слишком медленно, пропуская удары. «Румпельштильцхен, - думает она почти равнодушно. - Мог перенестись куда угодно в один миг». Только Белль не очень понимает, как это у него получалось. Да что там — она не понимает, как у неё самой получилось противостоять Снежной Королеве.
Белль идёт до города пешком. Ей слишком многое нужно обдумать. Она стала убийцей. И — героиней. Победила ведьму, с которой не могли управиться ни Реджина, ни Эмма. Спасла город. Что она будет делать с обрушившейся на неё силой? Прежде всего, стоит научиться её контролировать. В их лавке… то есть теперь только в её… много книг, посвящённых магии. А потом… ну, может быть, жить как жила раньше… И помогать людям. Естественно, бескорыстно.
Белль так погружена в свои мысли, что не сразу заметила запах гари. Сторибрук пылал. Белль прибавила шагу, почти побежала. Огонь пожирал дома и улицы. И Белль — могла помочь. Она так хотела защитить всех — и магия кинжала полилась с неба прохладным дождём, заставляющим пламя утихнуть. Белль шла по Мейн-стрит, кашляя от гари и дыма. Под ногами у неё хлюпало что-то подозрительно похожее на кровь, на тротуарах лежали обгоревшие тела, опознать которые было невозможно, и тела людей, умерших иначе… И Белль боялась заглядывать в их лица. Она хотела спросить кого-нибудь, что произошло здесь в её отсутствие. Но спрашивать некого.
Она одна в мёртвом городе. В городе, который она сама заразила жаждой убийства, вонзив кинжал в волшебное стекло. В городе, который отныне станет её тюрьмой.
Комментарий к
Перевод эпиграфа:
Я смотрела в твои глаза:
В них только смерть и тьма,
В них нет и тени улыбки,
И трудно выдержать взгляд.
(перевод с немецкого мой)