Какие люди! — думал я после, изучая список, предоставленый мне Львовским МГБ. Главный там, пан Пшеслав Ковальский — не местный главксендз, как я думал, а врач из областной больницы. Впрочем, помянутый священнослужитель, отец Казимир, тоже присутствует среди "актива". Медработники, учителя, частные предприниматели, домохозяйки, студенты. Так, знакомая фамилия — Яцек Бельковский — он той пани из поезда муж или брат, судя по году рождения, на отца или сына не похож. И вот сюрприз, наше светило фантастики, Станислав Лем, тоже присутствует — отказался он тогда от переезда в Москву, хотя роман, том второй, написал честно, планируется в мае выпустить в "Молодой Гвардии", сразу двухтомником. Ну это ладно — а вот имеет ли вся эта компания отношение к случившемуся со студентами? Не было ли среди жертв — знакомых с "белыми орлами"?
Параноик я, что поделать — с некоторых пор на людей с подозрением смотрю. И еще спасибо, что не сразу через прицел. Конечно, кроме тех, кого считаю "своими".
И хорошо помню, какие черти могут водиться в тихом омуте. Как например, идею укрской щиросвидомости до 1991 (и которая после пышным ядовитым цветом распустилась) сохранили вовсе не недобитые остатки схроновой бандеропехоты, а такие вот культурные интеллегенты, которые не забывали, что "мы Украина, а они москали". Вовсе не помышляя ни о каких беспорядках, а скромно собираясь меж собой по кухням (даже не в "украинском культурном обществе Голозадый Петух").
А ведь поляки — одна из сторон, кто будет тут скоро играть в хоккей! Вот крутится уже в голове что-то, а ухватить не могу.
Зато вполне понимаю, отчего та пани со мной разоткровенничалась. Привыкла, что здесь все сквозь пальцы смотрят на их болтание языком, не принимают всерьез. Что есть плюс — таиться не приучены, могут и о важном проболтаться.
Лючия Смоленцева.
Ты уж прости — но разжалую тебя в любимые жены. Ну еще в актрисы, в довесок.
Это сказал мне мой муж, мой рыцарь — когда по моей оплошности погибла Ганна Полищук (прим.авт. — см.Красные камни). Это случилось здесь, во Львове. Ее лицо осталось в фильме, что мы тогда сняли — "девушка с котом", жительница города Дрогобыча пятнадцатого века, служанка "пани Анны". В титрах в конце ее имя названо в числе "памяти членов съемочной группы, убитых бандитами ОУН". Мы знаем, что Линник и его "птенчики" к бандеровцам отношения не имели — но поскольку делу была дана широкая огласка и освещение в газетах, то чтобы советские люди не усомнились в истинности коммунистической идеи, банде Странника приписали связь с ОУН-УПА "в рамках заговора с целью ревизии Советской Власти". Так решили на самом верху (кто — Пономаренко или сам Сталин?) и не нам обсуждать. И "какая разница фашистским мерзавцам, заслуживающим стенки, за что конкретно их исполнят", слова Вали Кунцевича. А мне осталось замечание от моего мужа — о котором он сам, возможно, уже забыл. А я — нет. Хотя ни разу ему о том не напомнила.
Нет, я не в обиде на него. Тем более, "разжаловать" меня, отстранив от дел, не в его власти. В прошлом году я наконец закончила Академию... хотя официально это учебное заведение называется иначе. В само начале это действительно был факультет в Академии МГБ — но очень быстро перерос этот уровень. Так что теперь, отделившись в пятьдесят первом, моя "альма матер" (серьезно — ведь в отличие от Анны Лазаревой, я не училась в университете) зовется "Высшая школа подготовки специалистов государственного управления". Где обучают все тому же, что в самом начале — "как нарушить устойчивость чужой власти и повышать таковую у власти своей". Среди предметов — социология, психология, "тактика психологической войны", даже опыт западного марктетинга (ведь пропаганда, суть та же реклама). Ну и остались чисто боевые предметы — вроде физических тренировок, стрельбы, основ следственного дела. А также тактика терроризма и контртерроризма (простите, у нас он назван "партизанской войной") — но кто скажет, что это не есть средство укрепления или обрушения власти?
Формально наша Школа считается высшим учебным заведением, куда может поступить любой гражданин СССР, окончивший десятилетку. Фактически, "с улицы" людей не берут, а только по направлению от "инквизиции" (она же СПБ — Служба Партийной Безопасности). Учатся и парни, и девушки, причем последние — в подавляющем большинстве, "наши" кадры, выпускницы "смоленцевских" училищ — в этой истории, аналог "суворовских" и "нахимовских", но для девочек-сирот, чьи родители, военнослужащие Советской Армии, погибли в войну. С подачи Анны Лазаревой, эти училища в Москве и Ленинграде с самого начала были под опекой СПБ, и некоторым из девочек по окончании делали предложение продолжить учебу. Они же (не обязательно, из числа обучающихся в Школе, но уже в какой-то степени "наши", по духу воспитания), составляли штат манекенщиц "РИМа" и актрис "Театра Моды". А по замыслу Лазаревой, это еще и должен быть "клуб образцовых советских жен" — именно клуб, дружба между собой, встречи и взаимопомощь всячески поощрялись, даже для тех, кто уже вышел из "смоленцевок".