Итак, Яцек Бельковский, поляк, родился в Лодзи в 1913 году, папа тоже был врачом, умер за год до того, как Гитлер на Польшу напал. Бельковский-младший же был, судя по всему, медиком не без таланта, политикой не интересовался, однако же в войну "укрывал от нацистов наших советских людей", отчего в кавычках, объясню позже. Был женат на некоей пани Ирене (девичья фамилия не указана) с тридцать восьмого, а всего через год она погибла от немецкой бомбы, оказавшись в осажденной Варшаве (куда, по словам Бельковского, ездила к родным), больше женат не был, детей нет. Сейчас работает в должности врача Львовской областной больницы (не психиатрической!). С чего ж тогда свидетельница сказала про психушку?
Тут немного расскажу, как в СССР в этой истории ведется вузовская научная работа (с отраслевыми НИИ и системой Академии Наук все просто — чистый "госзаказ" по утвержденному плану). В этой реальности была попытка разделить университеты и просто вузы на западный манер — в университете, кроме учебной, есть еще и научная работа, учебный институт же занят только подготовкой кадров — на практике разница весьма условна, хотя в целом, в университетах научная часть (в том числе и по ресурсам, материальной базе, финансированию) наличествует в большем объеме. И также есть "утвержденные" темы для работ, под контролем и финансированием со стороны Москвы (или республики, или даже области — эти субъекты тоже могут заказать вузам что-то прикладное), но существуют и "инициативные", которые в вузе могут вести на собственные средства (как правило, до достижения какого-то осязаемого результата — после чего тему предъявляют на утверждение для перевода в официальный статус). Творчеству масс у нас дорога — такие "инициативники" влезают иногда даже туда, где еще недавно была монополия Особых Главков, номер 2 (радиоэлектроника, вычислительные машины) и номер 3 (ракетная и реактивная техника — по части приборов), лишь Атоммаш (бывший ОГ-1) остается абсолютным монополистом по своей теме (ну кто ж любителей пустит к соответствующим секретам, а также материалам и лабораторной технике). Что касается контроля со стороны государства, то он ведется на этапе "утвердят или закроют". А "инициативники" в значительной степени играют "вольными стрелками" — считается что у них просто не может быть средств, чтобы иметь в распоряжении что-то опасное. Еще наличествует контроль за материалами, находящимиися в особом реестре — понятно, что никто не даст играть с вирусом Эболы (открыли уже эту гадость в Африке, ага!). Но Бельковский работал над совершенно безобидной темой, на первый взгляд — лечение депрессии и реабилитация больных. Темой актуальной и утвержденной — поскольку, хотя вьетнамские и афганские синдромы в полной мере бывают после проигранных и бессмысленных войн, но определенные проблемы среди некоторой части ветеранов имели место и в СССР (как деликатно сказали бы наши газеты).
А чем Бельковский занимался до того? Прочитав, впору за голову хвататься! Еще с тридцать седьмого года вел работы по "восстановлению в обществе необратимо психически больных" (начатые его папашей). Идея была оригинальной: если нет надежды на восстановление рассудка, то сделать из человека "биоробот" с программой "услышал-исполняй" (в более сложном случае — выполнение по каждой из команд заданной последовательности действий) — "это бесспорно, выгоднее для общества, чем кормить больных без всякой отдачи". Результат получить не удалось (отчего — надо у наших ученых спросить, я медицине обучен на уровне оказания первой помощи и основ полевой хирургии, но никак не тонких психических материй). Однако пан Бельковский каким-то образом сумел в сорок втором и немцев заинтересовать, обещав им обработать так не душевнобольных, которых гитлеровцы даже у себя уничтожали, не говоря уже об оккупированных территориях, а заключенных и военнопленных — для чего ему был выделен "подопытный материал", именно этих людей, исследования с которыми затянулись до освобождения Львова (в этой реальности, в августе сорок третьего) Бельковский объявил "спасенными" (что вообще-то правда — ну что ждало бы узников в нацистских концлагерях?). Снова непонятка — во-первых, немцы в Польше безжалостно геноцидили не только евреев, но и интеллегенцию, и чтобы просто выжить, польский врач должен был или найти в себе германские корни, или пообещать (и показать) что-то уникальное, "что никто другой сделать не может". А во-вторых, не настолько дураками были дойчи, чтобы год верить обещаниям, ни разу не увидев какого-то достигнутого результата. Слышал я, что типаж "чокнутого ученого", для которого предмет его исследований становится буквально как собственное дитя, встречается иногда и в жизни — ну а сам пан Бельковский больше так и не женился и детей не завел. И что он мог так легко отказаться от темы, завещанной его отцом, не пытался копать дальше и ничего не достиг?