Но, возможно, он все знал и выжидал, что я сама признаюсь ему в отцовской афере. А если я навлекаю на себя больше подозрений, умалчивая об истории с ширмой? Но с другой стороны, с какой стати я должна идти ему навстречу? Случаи-то абсолютно разные. Между прочим, Романа во время ограбления ранили. Допустим, он нанял взломщиков (хотя само предположение о том, что у Романа есть что-то общее с тремя бандюгами, казалось невероятным), но они уж точно не стали бы в него стрелять.
Как сказал врач: «Вашему отцу повезло».
Свыкаясь с водоворотом мыслей, я вошла в палату отца. Он выглядел маленьким и старым на больничной койке. На фоне белоснежной повязки на плече его кожа приобрела болезненно-желтый оттенок, синяки под лампами дневного света полиловели. Он смотрел в окно и не заметил меня, пока я не приблизилась и не поцеловала его в лоб.
— Вот ты где! — воскликнул Роман таким тоном, будто мы играли в прятки, и он обнаружил меня за спинкой дивана. — Я заявил медбрату, что ты скоро будешь. Маргарет не бросит своего старика.
— Извини, что задержалась, папа, — произнесла я, подвинув стул ближе к койке. — Я вернулась в галерею и говорила с детективом. Я показала ему каталог…
— Наш прекрасный Писсарро! — простонал Роман, молитвенно сложив ладони. — Понятно, за чем они охотились. — Он понизил голос и зашептал: — Готов поклясться, их подкупил какой-нибудь агент «Сотбис». Ведь эти гановим узнали о том, что полотна вернулись с аукциона?
Я улыбнулась, услышав слово, которое на идише означало «воры». Роман еще как-то назвал их на идише сразу после ранения, но вспомнить этого не могла.
— Вполне вероятно. Тебе не стоило пытаться помешать им. Тебя могли убить. Но кто из троих в тебя стрелял?
Отец сдвинул брови, его руки, лежавшие на смятой больничной простыне, нервно зашевелились.
— Они выглядели одинаково. В черном… как нацисты.
Он начал сплетать и расплетать пальцы. Похоже, он хотел воскресить в памяти давнее событие. Я положила ладони поверх его рук. Преступники могли напомнить ему немецких солдат, угнавших в лагерь всю его родню и вынудивших Романа покинуть родину, Польшу.
— Не волнуйся. Не так уж важно, кто из них стрелял…
— А их глаза! Ты видела? Пустота и мрак. Я будто заглянул в бездну… бездну ада!
Действительно, странно. Черные зрачки, целиком закрывающие белки. Я поежилась.
— Я понимаю, папа. Это, и правда, страшно. Но я уверена: полиция их обязательно поймает.
Роман вздрогнул и обвел палату диким взглядом, словно боялся, что взломщики прячутся где-то среди теней.
— Нет, их не найдут. Там будут только оболочки…
— Что ты имеешь в виду?
Он начал качать головой вверх и вниз. Его беспокойные пальцы сжали мою кисть с такой силой, что я едва не вскрикнула. Я высвободилась и нажала кнопку вызова медсестры. Думаю, папа плохо реагировал на лекарства, которые ему назначили. Он говорил полную бессмыслицу.
— Диббуки нападают на слабых людей и овладевают ими.
— Диббуки? — Вот что он произнес, когда на пару мгновений очнулся дома после ранения! — Что это значит, папа?
— Демоны, — прошептал он. — Я чувствовал, как они пытались забраться внутрь меня, пытались мною управлять…
— Встреча с грабителями стала для тебя шоком. Конечно, ты испугался. А потом в тебя выстрелили, ты упал и ударился головой. Постарайся больше о них не думать.
Я обернулась и увидела, что в палату вошел не вчерашний симпатяга медбрат, а женщина средних лет с блеклыми седыми волосами и суровым лицом. Она несла лоток со шприцем.
— Похоже, кто-то возбудился, — проворчала она, кинув на меня неодобрительный взгляд. — Недопустимое поведение.
И она ввела содержимое шприца в канюлю капельницы.
Взгляд Романа еще немного пометался из стороны в сторону, но затем уставился на меня в упор.
— Я постарался, чтобы они не проникли в меня, — произнес он, лукаво улыбаясь. Его веки начали смыкаться. — Я схитрил…
Он потерял сознание, не успев закончить фразу.
— Так-то лучше, — буркнула медсестра. — Хватит болтать чепуху. Он и раньше нес подобную чушь.
— Обычно мой отец ведет себя очень разумно, он — умный человек. — Я понимала, что медсестра устала, но мне не понравилось, что она ввела Роману снотворное просто ради того, чтобы он замолчал. — А вдруг у него сотрясение мозга? Или препараты, которые вы ему вводите, вызывают галлюцинации?
Женщина цокнула языком и поправила простыню на узкой впалой груди Романа.
— Вашему отцу восемьдесят четыре года. Даже самый умный старик может слегка повредиться рассудком после пулевого ранения. Главное для него — покой, а волновать его не надо.
— Я все учту, — сказала я. — Но мне бы хотелось поговорить с его лечащим врачом о назначенных лекарствах.
— Доктор Монро в своем кабинете, беседует с офицером полиции. Кажется, они старые товарищи — с тех времен, когда наш мистер Монро работал в реанимации. Почему бы вам не заглянуть к нему прямо сейчас?