Несмотря на то что двигались мы с максимальной скоростью, Мелузина часто останавливалась и принюхивалась. Вероятно, она чуяла Ди и могла отыскать его логово. Вскоре и я стала различать еле заметный запах серы. Мы смутно уловили его возле парка, затем — вблизи Вест-Вилидж, но он был слаб и таял с каждой секундой. Мелузина увела меня в главный туннель и погнала вперед, хотя ей было неприятно вновь пересекать Ист-Ривер. Она стремилась побыстрее преодолеть пространство соленой воды. В спешке она отрицала вероятность того, что Ди может затаиться неподалеку. Тут отсутствовали шахты, ведущие к поверхности — только прямой путь к Бруклину. Да и никаких ответвлений от главного туннеля не имелось. Примерно на полпути через реку я опять почуяла знакомый запах, оставшийся на металлической поверхности трубы. Мелузина с трудом остановилась. Прямо как поезд метро, экстренно затормозивший между станциями… гаснут огни… пахнет дымом…
«И где он?» — спросила я.
«Ессли Ди уже проник в раззум рабочих, прокладывающих туннели, он засставил их прорыть шшахту. Разве ессть мессто лучшше, чтобы перемещатьсся незаметно? Ссмотри!»
Мы обе были бестелесны, и Мелузина не могла толком показать мне, что ее так заинтересовало. В конце концов я поняла, на что направлено все ее внимание. На стене слабо светился алхимический символ — глаз в окружении спирали. Такой же знак Оберон рисовал на колоннах здания, расположенного рядом с больницей Святого Винсента.
«Обманное заклинание, — пояснила Мелузина. — Здессь ессть нечто невидимое. Я ссмахну его…»
Поток воды обрушился на стену трубы. Глаз, обрамленный спиралью, замерцал и погас. На его месте открылась металлическая крышка люка.
«Не понимаю, — мысленно произнесла я, — в туннеле ведь никого не бывает».
«Порой тут проплывают ундины… я обязана оссматривать свои владения регулярно, но этого участка я вссегда избегала, посскольку он проложен под ссоленой водой. Дура я, дура», — сердито прошипела Мелузина, злясь на себя. Я почувствовала, как она перечисляет ошибки, которые совершила за свою долгую жизнь. Она не забыла упомянуть и брак со смертным, но все же я ощутила, что Мелузина до сих пор любит человека, от которого родила детей.
«Не вини себя».
Меня сразу же омыл теплый сияющий поток — казалось, нас окружил фосфоресцирующий планктон.
«Я могу иссправить недочет».
Течение стало вращаться по краю люка и превратилось в бурный водоворот с белыми барашками. Штурвал на крышке со скрипом повернулся. Он стонал так, будто его не открывали лет сто, не меньше. Заскрежетали стальные стенки трубы. Меня охватил ужас: вдруг туннель обрушится? Что будет с нами? Мы просочимся внутрь горной породы или попадем в море? Я начала лихорадочно докапываться до ответа в сознании Мелузины, но наткнулась на глухую стену. Она явно не желала предвидеть такого исхода, и мне стало еще страшнее.
Наконец штурвал перестал вращаться. С жутким скрежетом люк открылся, и нас мгновенно затянуло в вертикальную шахту. Она походила на пасть гигантского спрута, каким его описал Жюль Верн. Громадный костистый клюв с острыми, как бритвы, зубами… А сами челюсти были сделаны из перфорированных стальных дисков, они вспенивали воду по мере того как мы поднимались вверх. Нас несло по спирали от одной решетки к другой. Сначала я потеряла контакт с сознанием Мелузины… а потом и с собственным разумом. Лоскуты прошлого и настоящего подлетали ко мне, как приманка для рыбешек. В голове мельтешили яркие обрывки. Мама рассказывает мне на ночь историю о фейри, которые будут оберегать меня, пока я сплю. Сан Леон рисует ее портрет. Джей хохочет на набережной в Брайтон-Бич. Бекки стоит на смотровой площадке Эмпайр Стейт Билдинг, раскинув руки. Но это были не просто воспоминания. На крошечную долю секунды я оказывалась внутри каждого мгновения, а спустя миг меня из него выбрасывало. Словно некий голодный монстр глотал мою жизнь, высасывал из нее и выплевывал шелуху. Что останется в самом конце? Пустая оболочка? Мои мысли становились все более разрозненными и ускользали от меня — так бывает, когда засыпаешь. Я распадалась…
«Держись за них!»
Мелузина докричалась до меня сквозь шум бурлящей воды и заставила очнуться. «Но как?» — хотелось мне спросить, но голос Мелузины уже исчез. Я попыталась последовать ее совету. Отец берет меня за руку в дождливый день, мы вместе поднимаемся по мраморным ступеням музея Метрополитен. Джей вытаскивает пластинку Эллы Фитцджеральд из потертого бумажного конверта. Волосы Бекки развеваются на ветру. Я выхватывала воспоминания и фокусировалась на каждом из лиц — моей матери, Джея, Бекки, отца, Зака Риза, Сан Леона и даже Уилла Хьюза. Я принялась складывать себя, как пазл. Теперь я не могла потеряться и исчезнуть.