- Я ненавижу тебя, - проревел Энакин, удерживая взгляд на уходящей фигуре.
Оби-Ван остановился и обернулся в последний раз взглянуть в лицо опустошенному, кипящему гневом чудовищу. – Ты был мне братом, Энакин, сказал Оби-Ван. – Я любил тебя.
Одежду Энакина охватил огонь, и он мгновенно был поглощен пламенем. Его крики были наполнены яростью и болью, мало, чем отличающиеся от совершенно беспомощного существа. Его инстинкты выкручивали и выбрасывали его из пламени, но, учитывая раны и раскаленные камни под покалеченной головой и туловищем, все, что он мог делать - это гореть и гореть. Оби-Ван ушел, оставляя Энакина умирать. Каким-то образом, сквозь агонию, Энакин уловил последний отблеск присутствия Оби-Вана, до того как джедай исчез из виду.
Энакин продолжал кричать.
* * *
В конце концов, огонь погас. Правая механическая рука Энакина вонзилась в песок. Он потянулся и передвинулся на несколько миллиметров вверх по склону. Еще! С каждым движением, раскаленные вулканические осколки соскабливали и срывали его обгорелую плоть. Это потребовало всей его концентрации, что бы передвинуть свои обожженные остатки вверх по склону, подальше от лавовой реки.
Он застонал. Только его способности в Силе препятствовали ему терять сознание.
Еще!
Только ненависть к Оби-Вану давала ему желание прожить еще один день.
* * *
Энакин – он все еще думал о себе, как об Энакине – услышал двигатель приближающегося корабля над ним. Он не знал, сколько прошло времени, пока он не услышал выкрикивающей голос солдата клона, - Ваше величество, сюда. Затем он услышал голос Палпатина, - Он там. Он все еще жив. Почерневшее туловище Энакина полностью обмякло, когда он, наконец, позволил тьме захлестнуть его.
* * *
Энакин очнулся на операционном столе, окруженный дроидами. Недавно нареченный Император Палпатин доставил его в хирургический восстановительный центр на Корусканте, и дроиды деловито прикрепляли механические конечности к содрогающемуся туловищу, которое было прикреплено к столу мощными металлическими ремнями. Дроиды работали быстро, чтобы сохранить драгоценные мидихлорианы, содержащиеся в его крови и тканях. Предотвращая сокращение численности мидихлрориан препаратами, дроиды работали без обезболивающих средств.
Энакин чувствовал все. Он чувствовал каждое холодное лезвие, которое разрезало его израненную плоть, что позволяло использовать зонд для стабилизации поврежденных внутренних органов. Он извивался, когда разрушенные кости заменяли пластоидом, и сжимался, когда лазеры имплантировали новые конечности. На каком- то этапе, он подслушал дроида хирурга объясняющего Палпатину, что ему потребуется специальный шлем и рюкзак для циркуляции воздуха внутрь и наружу его поврежденных легких. Несмотря на такие повреждения, в течение всей операции, он ни разу не переставал кричать.
Наконец, его состояние стабилизировали, Энакин спокойно лежал на столе, все еще обездвиженный. На нем был одет блестящий черный костюм жизнеобеспечения со светящейся контрольной панелью поперек груди. Он наблюдал, как автоматическое устройство над его головой медленно опускало на лицо черную маску с овальными зрительными рецепторами и треугольным респираторным отверстием, в то время как другой аппарат надевал шлем. Шлем и маска соединились вместе, запираясь защитным кольцом вокруг его шеи. Полностью заключенный внутри герметичного костюма, он услышал неприятный затрудненный механический звук, затем он понял, это был звук его собственного дыхания.
Стол наклонился, поднимая обездвиженное тело Энакина в вертикальное положение. Из тени операционной, накрытый капюшоном подошел Император и сказал,
- Повелитель Вейдер. Ты слышишь меня?
Вейдер? Правильно... Я Дарт Вейдер. Энакин ушел.
Вейдер выдохнул, затем сказал, - Да, учитель. Вокабулятор преобразовал его собственный голос в командный баритон. Он все еще чувствовал слабость, поэтому с трудом повернул голову, приспосабливая зрение через шлем, чтобы лучше увидеть Императора. Лицо Императора было искривленным и покоробленным, обезображенным ситхской молнией, которую отразил Мэйс Винду во время их схватки.