Тристан всегда бывал либо идеальным джентльменом, либо вовсе не джентльменом. Сейчас его так захватило происходящее вокруг ОДЕКа, что он не заметил моего падения. Может, и к лучшему. Я кое-как встала и сунула руку в карман, где обычно ношу беруши. Перед этим я их надевала, когда работала электропилой, и сейчас они оказались как нельзя кстати.
Тристан жестом попросил Оду выключить установку. Зажглись лампы – постепенно, потому что кому-то из Владимиров пришлось бежать к щитку и одну за другой включать выбитые пробки. Общее волнение ощутимо рассеялось. Столько драмы, столько световых и звуковых эффектов – и что?
– Есть что-нибудь? – спросил Тристан.
– Все регистрирующие устройства в камере полностью отрубились, насколько я могу сказать, – ответил Ода. Новость вроде бы плохая, однако в голосе его звучало упоение.
– То есть мы даже не знаем, произошло ли что-нибудь внутри.
– Что-то точняк произошло, – вмешался самый длиннобородый Владимир, только что вбежавший из серверной. – Покуда эта штука работала, через наши сервера прошла туева хуча данных.
– Это сколько? – спросила я.
Он недовольно скривился.
– Столько, что я мог бы, как водится, привести сравнение со всем содержимым Библиотеки Конгресса, числом пикселей во всех сериях «Властелина колец», вместе взятых, и числом телефонных звонков, перехваченных АНБ за один день, и ты бы сказала: «Ни фига себе!»
– Ни фига себе! – сказала я.
– И с количеством вычислений, произведенных над этими данными по алгоритмам профессора Оды, – примерно та же петрушка.
– Фантастика, – проворковала я.
– Верю, – сказал Тристан, – просто у нас, похоже, нет данных о том, что произошло внутри.
– Подтверждаю, – сказал Ода. – Ренормировочный контур обратной связи предположительно влияет на нормальную работу регистраторов в камере.
– Именно так должно быть – верно?
– Может, да, – сказал Тристан, – а может, все просто грохнулось. Тут мы слепы. Никакого способа проверить, работает ли он.
– Возможно, будь у нас кот… – сказал профессор.
– Возможно, если зайти внутрь… – сказал Тристан.
Ребекка пробормотала себе под нос что-то осуждающее, Владимиры и Максы – что-то в высшей степени одобрительное.
Ода мотнул головой:
– Кот – это одно. Но я туда не войду.
– Я войду, – сказал Тристан.
– Это ваши похороны, – буркнула Ребекка вполголоса и отошла от пульта управления.
Тристан глянул на нее, потом на Оду.
– Она это буквально? – спросил он и повернулся к Ребекке: – Вы это буквально?
Ода ответил раньше своей жены:
– Вас это не убьет. Но… вам не понравится. Котам определенно не нравилось.
Тристан только отмахнулся.
– Раз это не летально, я войду. – Он приглашающе улыбнулся: – Хочешь со мной, Стоукс?
Как ни лестно мне было, что меня считают достойной участия в таком эксперименте, и как ни любопытно было узнать, что из этого выйдет, я вспомнила про кота.
– Следующий раз.
– Внутренняя температура камеры? – спросил Тристан.
– Минус двадцать три по Цельсию, устойчивая, – сообщил пультовый Макс.
– Надо улучшить теплоизоляцию, – пробормотал Тристан и повернулся к вешалке. Она по-прежнему лежала на полу.
Я напряглась, ожидая выволочки, но он словно и не заметил, что вешалку уронили. Отыскал конец груды, где были самые большие комбинезоны, вытащил один и шагнул в него.
– Еще работает? Все показатели в норме?
Полдюжины разных Максов и Владимиров из разных частей здания выкрикнули: «В норме!»
Тристан застегнул молнию. Нашел в боковом кармане балаклаву, натянул на голову. Я помогла опустить ее так, чтобы глаза оказались в овальной прорези. Он двинулся к ОДЕКу, на ходу надевая толстые перчатки. Ода раскрыл перед ним дверцу и тотчас отдернул руку, обжегшись холодным металлом.
Тристан шагнул через порожек, и вытесненный им воздух вышел наружу морозным паром.
Наружу вылетел человеческий торс и покатился по полу, разбрасывая в сторону аккумуляторы и флешки. Это была верхняя половина магазинного манекена, на которую мы навесили датчики, и Тристан его выкинул.
Освободив себе место, он сел на деревянный табурет, служивший раньше подставкой для манекена. На табурете лежала пронизанная кошачьей шерстью подушка из Модели I; Ребекка переложила ее в Модель II, чтобы подчеркнуть преемственность. Тристан потянулся и закрыл за собой дверцу. Максы заинтересованно переглянулись. Ребекка потерла переносицу и бесшумно заходила по комнате. Ода-сэнсэй вновь сел за пульт управления. Он поднял защитную крышечку над рубильником. Ребекка заткнула уши.