На мгновение мы застыли. Все взгляды были прикованы к пальцу Оды. Наконец он повернул рубильник. Снова погас свет и взвыла сирена. Ода, следя по наручным часам, дал машине проработать пятнадцать секунд, затем вернул рубильник в прежнее положение и аккуратно закрыл крышечкой.
Тристан вышел из ОДЕКа, стягивая балаклаву и тряся головой, как будто ему вода попала в ухо. Потом заметил, что мы все на него уставились, и, в свою очередь, уставился на нас.
– Было неприятно, – сипло сообщил он. – Как будто побывал на русской дискотеке. Но это все.
– Я рада, что с тобой все хорошо, но… – Я вовремя осеклась.
– Но было бы круче, если бы вам пришлось вытаскивать меня на носилках. Да, знаю, – горестно произнес Тристан. – Владимир? Что-нибудь для меня есть?
Рыжеволосый Владимир аккуратно вышел на середину, отпихивая ногой огнетушители и пустые банки из-под «Ред булл». Смотрел он при этом в айпад.
– Предварительная диагностика показывает большое число подвисших процессов. Вероятно, баг, который мы можем исправить к утру.
– Что это значит?
– Что ОДЕК работает на один процент своей эффективности.
– Тогда, похоже, вам предстоит долгая ночь, – сказал Тристан.
В которой мы становимся декогерентными
Когда я пришла на следующий день, Фрэнк Ода был уже здесь, и с ним Ребекка – она медленно прохаживалась туда-сюда, скрестив руки на груди. Двое Владимиров спали на полу в серверной. Длиннобородый сидел на кухне, опершись локтями на стол и уставившись в чашку с кофе.
По команде Тристана мы заняли места, как во вчерашнем неудачном эксперименте. Жидкий азот оставался в пространстве между емкостями, так что охлаждение повторять не пришлось. Тристан надел комбинезон, улыбнулся нам всем, показал большой палец, шагнул в ОДЕК и закрыл дверцу.
Ода-сэнсэй уселся за пульт, проверил готовность и повернул рубильник. Кто-то заранее предусмотрительно закутал сирену одеялом, чтобы приглушить звук. У меня по спине пробежал электрический ток. Что-то должно было произойти. Я не знала, что именно, но чувствовала: сейчас вершится история, и я при этом присутствую, а не проверяю студенческие работы. Мысль эта радовала несказанно.
Пятнадцать секунд Ода, замерев, смотрел на часы, а мы – на него. Затем он выключил ОДЕК. В наступившей тишине мы услышали, как ликуют Владимиры.
Тристан вышел из ОДЕКа, сжимая голову и покачиваясь, как пьяный. Я машинально бросилась к нему, но он отпрянул от меня и рухнул на колени. Лицо у него было ошалелое.
– Да, мы, гм, подбираемся, э, ближе, – рассеянно проговорил он, стаскивая балаклаву. Потом зевнул. – Я что, заснул там, что ли? Сколько я пробыл внутри?
– Пятнадцать секунд, – удивленно ответил профессор.
Тристан затряс головой и несколько раз хлопнул себя по щекам.
– Ну, значит, мы к чему-то приближаемся. Было то же, что в первый раз, но гораздо сильнее. – Он скривился и снова замотал головой.
Из дневника Ребекки Ист-Ода
15 мая
Температура 66о по Фаренгейту, ясно, солнечно. Барометр падает.
Перцы и мангольд проклюнулись, ландыши и сирень цветут вовсю. Сменила штормовые окна на сетки от насекомых (наконец-то).
Работа над новым ОДЕКом продолжается и стала единственной темой разговоров в нашем доме. Фрэнк одержим точно так же, как первый раз. Перечитала свой тогдашний дневник, и должна признать, что сейчас по крайней мере его окружают люди, которые всячески стремятся ему помочь (помимо меня, разумеется). По-прежнему не пришла к окончательному мнению касательно Тристана. Мелисанда нравится больше, но она не главная. (Непонятно, личные у них отношения или чисто профессиональные. Возможно, они сами этого не знают.)
План экспериментов сдвинули на два дня, чтобы отладить программное обеспечение и улучшить электропроводку в здании. Начальство Тристана явно воспринимает его всерьез; Фрэнку требовались бесчисленные бумажки, чтобы приобрести самый обычный удлинитель.
По поводу этого проекта меня беспокоят два момента, помимо обычных опасений.
Первое: Тристан непременно хочет находиться в работающем ОДЕКе. Он не понимает, что таким образом становится объектом наблюдения, а не наблюдателем. Лабрадор дяди Виктора у нас за главного.
Второе: Фрэнк счастлив заниматься физикой и не желает думать о планируемом применении. Магия. Власти предержащие воспринимают магию настолько серьезно, что купили Тристану здание и шлют ему цистерны жидкого гелия без всякой бюрократической волокиты. Трудно примирить это со здравым смыслом. Фрэнку все равно.