Следующие две недели – пока Эржебет восстанавливала навыки колдовства и показывала нам свои умения, – мы сидели в здании почти безвылазно. Хотя нам не запрещалось выходить наружу, чтобы поесть, погулять, проветриться (я даже иногда заскакивала домой помыться), мы с Эржебет спали в помещении с ОДЕКом, а Тристан еще раньше устроил себе холостяцкую берлогу в старом офисе. К нашему приезду Максы уже притащили раскладушки, полотенца, постельное белье, двух упитанных лабораторных крыс, крысиный корм, ящик «Лучшего старого тиршитского горького» для Тристана, зубные щетки и пасту (Господи, сейчас я бы заплатила телом за тюбик «Креста»! Чистить зубы пастой из буры и костной ткани каракатицы, «подслащенной» анисом… брр), а также столько сухих хлопьев для завтрака, сколько влезло в офисный холодильник. Еще было несколько коробок с произвольным на вид реквизитом из списка, который Тристан накануне отправил Максам эсэмэской. Обустроив наш бункер, Максы немедленно собрались и отбыли – надо понимать, на следующее теневое правительственное задание. Они забрали с собой всех Владимиров, кроме одного. У нас по-прежнему оставался полный комплект Лукасов для охраны здания, но в остальном те были бесполезны.
Наступила долгая череда однообразных дней. Мы питались едой навынос, относительно невкусной (по меркам двадцать первого столетия… контекст, как всегда, определяет всё!), а к вечеру так уставали, что не могли даже разговаривать. Тристан в особенности выглядел замотанным и озабоченным. Воспоминания об этом периоде у меня остались довольно тусклые, несмотря на то что занимались мы удивительными вещами.
В первую неделю, по указанию Тристана, были проведены следующие эксперименты: материализация неодушевленных предметов, как природных (например, камней и палок), так и созданных человеком (например, игрушечного пистолетика с пистонами… или по крайней мере чего-то его напоминающего), изменение химического состава жидкостей (например, превращение обычной воды в соленую), перемещение небольших предметов (например, материализованного пистолетика) из одного места в ОДЕКе в другое. Указания менялись от обыденных («выверните этот свитер наизнанку») до затейливых («превратите это ванильное мороженое в шоколадное с орехами»), жутковатых («оживите чучело кошки») и ошарашивающих («превратите эту лабораторную крысу в тритона»).
Эржебет охотно демонстрировала свои умения, хотя через день или два, освоившись с ними после долгого перерыва, дала понять, что находит сами задания скучными и дурацкими. Она известила нас, что будет колдовать, потому что ей это нравится, а не просто потому, что мистер Тристан Лионс того требует. Она разминала мускулы, которые не разминала много лет, и, до определенной степени, рисовалась перед нами. Однако мы знали: рано или поздно она натешится и откажется продолжать этот ярмарочный балаган.
Тристан не тратил время на объяснения, чего именно хочет его начальство, и я, беря с него пример, просто старалась как можно больше узнать о возможностях Эржебет, хотя задача эта оказалась нелегкой. Эржебет сама назначила нас хорошим/плохим полицейским, так что естественно было играть эти роли. Тристан давил; я улещивала. Он внушал ей ощущение собственной значимости, я – чувство, что ее ценят. Если честно, дня через три стало ясно, что моя работа куда труднее: Эржебет была, если прибегнуть к поствикторианскому выражению, «дамочка с запросами».
Помимо ее фанаберий, нас больше всего напрягало, что мы не можем заснять или записать то, что она делает в ОДЕКе. Сами мы с ней тоже находиться не могли, потому что сразу теряли сознание. Закончив очередное колдовство, Эржебет стучала по дверце ОДЕКа, чтобы ее выпустили.
Соответственно, узнать что-нибудь мы могли только с ее слов. Поскольку на вопросы Тристана Эржебет не отвечала (вернее, отвечала, но лишь колкостями), он делил время между изучением объектов, над которыми она колдовала, и ежечасными отчетами о ее успехах, которые слал в теневую правительственную структуру по электронной почте. Видимо, Максы в красках расписали магическое преображение Эржебет, и теперь начальство хотело, чтобы каждое ее новое действие было таким же сногсшибательным, как она сама.
Я беседовала с Эржебет после каждого сеанса в ОДЕКе, но не сказать, что многого добилась. Вот почти дословно, насколько я помню, суть одной из первых попыток:
(В этом эксперименте Эржебет взяла в ОДЕК мой свитер и превратила его из зеленого шерстяного в сиреневый полиэстеровый, что заняло неожиданно много времени – почти весь вечер – и странным образом совершенно ее вымотало. NB: да, у Тристана были особые причины для такого легкомысленного на первый взгляд задания.)