Поставьте всю вашу воду передо мной.
Пока адъютант смотрел за тем, чтобы образовалась маленькая куча мехов с водой, Хаману проник глубже в сознание Анделими и втиснул в ее память слоги и жесты заклинания Черной Линзы, которое она должна была произнести. Если бы ее сознание не было заморожено печалью, псионический шок свел бы ее с ума. А так присутствие Хаману было для нее только передышкой перед вечным ночным кошмаром.
Когда куча с мехами была сложена в относительном порядке, а заклинание укоренилось в сознании женщины-сержанта, Хаману снова заговорил, обращаясь к Анделими: После того, как ты произнесешь заклинание, каждый из вас опять возьмет свой мех с водой и пойдет на северо-запад. С каждым шагом капля воды будет падать на землю с кончика вашего указательного пальца. Когда немертвые ступят на эту каплю, безжизненная кровь в их безжизненных венах вспыхнет как пламя .
Тогда нам не хватит воды, чтобы вернуться к нашим постам, прервал его дварф, упрямо надеясь на чистую смерть.Немертвые сожрут нас-
Есть маленький оазис на север отсюда —
Манипул хорошо знал это, хотя оазис не был отмечен ни на одной официальной карте. Они регулярно наведывались туда, чтобы брать взятки у беглых рабов, скрывавшихся в нем. На коррупцию такого рода Хаману не обращал внимание все тринадцать столетий.
В его источнике хватит воды, чтобы удержать немертвых: просто наполните ваши меха из источника, потом обойдите оазис кругом… Хаману сузил глаза Анделими и заставил ее улыбнуться. На том месте, где должны были быть зубы, потрясенные темплары увидели львиные клыки. Когда армия немертвых пройдет мимо, сожгите оазис и пригоните беглых обратно в Урик, где они получат то наказание, которое заслужили.
Они подчинились, эти темплары, которых он пытался спасти. Никакая другая сила под кровавым солнцем не смогла бы спасти их. Хаману, их король, подтвердил свою репутацию жестокого и капризного правителя. Они пошли в Урик, потому что знали, что за все тринадцать веков ни один одетый в желтое темплар не сумел спрятаться от Льва Урика. Они могли закопать свои медальоны, сломать или сжечь их, это не спасло бы их. Как только он, хотя бы раз, касался их сознания, он мог найти их всегда и везде, так что они подчинились, не думая о том, что если армия Дрегоша дотянется до Урика, может не остаться ни Урика ни Льва…
Заклинание Убийцы.
Хаману вложил эти слова в сознание Анделими. Она повторила их, активируя заклинание, внедренное в ее память. Оно в свою очередь активировало связь между темпларом и Доблестным Воином, между Доблестным Воином и Черной Линзой, и магия начала свою работу. Искры заплясали над мехами для воды, они увеличились в размере, распространяясь на всю кучу, пока вся серо-желтая кожа не покрылась переливающимся белым одеялом.
Когда все закончилось, пришло время для Хаману вернуться в Урик, время рассказать своим перевозбужденным темпларам об опасности, которая грозит ему — и им — совершенно с другой стороны. Здесь он сделал все, что был должен сделать.
Хаману мигнул, и вглянул на тронный зал Урика своими собственными глазами. Его пелена по-прежнему была накинута на обширное помещение. Двое из темпларов, стоявших ближе всего к трону, немного нагнулись в тот момент, когда пелена схватила их. Всегда очень трудно избежать влияния времени, так что они оба упали вперед. Когда один из них придет в себя, у него будет окровавленный нос, а у второго — окровавленный подбородок. Упали также некоторые из ныне молчаливой толпы, окружавшей трон. Одна из них — женщина по имени Фулда Гарт — никогда уже не встанет. Она не была ни особенно старой, ни больной, но всегда был риск, смертельный риск, когда бессмертное сознание Хаману касалось сознания смертного.
Пара эльфов прибежала из Тодека, пока внимание Хаману было приковано к границе с Джиустеналем. Они бежали даже тогда, когда оказались в тронном зале, и успели сделать несколько длинных шагов, пока пелена не поглотила их. И они оба упадут, когда Хаману поднимет заклинание. У первого эльфа еще есть шансы встать. Его товарищ держал в левой руке зловеще-знакомый завернутый в кожу сверток.
День начался не слишком хорошо, и судя по тому, как плохо он идет, дальше будет хуже, много, много хуже.
Прежде чем развеять заклинание, Хаману тщательно проверил сверток второго курьера. Внутри что-то слабо стучало, пока Хаману нес его обратно к трону. Выругав Раджаата еще раз, Хаману подумал, не уничтожить ли его, пока пелена еще действует. Будут вопросы — в головах курьеров-эльфов, и еще много у кого — а вопросы рождают слухи. И будет еще больше вопросов, если он убъет обоих эльфов. Он подумал еще раз. Если темплары в этом зале увидят силу осколка прежде, чем он уничтожит его, ему не надо будет заботиться об их верности, когда придут по-настоящему тяжелые времена, хотя и сейчас, скажем прямо, не легкие.
Со вздохом Хаману вобрал пелену в легкие. Эльфы-курьеры упали на пол. Остальные вдохнули воздуха или выдохнули слова, застрявшие в горле. Ничто из этой суматохи не привлекло внимание Хаману, когда вспышка синей молнии, очень похожей на те, которые предвещали Тирский ураган, ударила из завернутого в кожу обломка. И ударила она на кого-то в толпе. Хаману взглянул туда и обнаружил чужого, сознание чужого человека, не темплара Урика.
— Раам, — пробормотал Хаману, пробуя сознание незнакомца, пока его самые быстро соображающие темплары насторожились. — Почему Раам выступил притив меня? Войска Дрегоша на марше, не лучше ли действовать сообща?
Джавед, который соображал и чувствовал опасность быстрее всех смертных, которых встречал Хаману, услушал шум, доносившийся из пульсирующего осколка. Увидел он и синию молнию, вылетевшую из руки Короля-Льва. Как Герой Урика, Джавед имел привелегию носить меч даже в тронном зале. Но едва он выхватил меч, как закричалa другой темплар, женщина.
С руками, прижатыми к щекам, она раскачивалась от страшной боли, ногами ударяя других, менее чувствительных темпларов. Хаману только бросил на нее быстрый взгляд — сейчас все его внимание принадлежало незнакомцу из Раама.
Человек из Раама, безусловно, был одним из лучших экземпляров своей расы. Высокий, выше среднего, мускулистый и гибкий, но не худой, с обожженными солнцем волосами. Эти волосы будут красиво развеваться, когда сильный ветер будет дуть ему в лицо от Дымащейся Короны. К своиму телу он прижимал какой-то предмет, по виду точно такой же завернутый в кожу сверток, который Хаману держал в руке.
— Брось его! — крикнул Хаману, с потолка посыпались грязь и куски штукатурки, но это не оказало никакого эффекта на блестяще-синие, затянутые пеленой глаза.
Хаману переместил осколок, который он все еще держал в руке, за спину. Молнии били по его рукам, плечам, шее. Они проникали через иллюзорную человеческую оболочку Короля-Льва не уничтожая ее и не повреждая его настоящее тело, пока.
— Брось его, немедленно ! — опять крикнул он, на этот раз еще громче. Он не осмеливался использовать магию или псионику, пока магия Раджаата крутится по залу.
Но человек из Раама весь оцепенел и только моргал. Судя по его внешности, он был темпларом Абалах-Рэ; королева Раама никогда не заботилась об уме тех, кого она выбирала себе в темплары. К счастью, у короля Урика были другие предпочтения. Высшие темплары Урика были достаточно смелы и решительны, и легко брали на себя ответственность в любой самой сложной ситуации. Несколько мужчин и женщин вырвали вздрагивающий сверток из рук застывшего как статуя незнакомца и положили его перед королевским троном, где его оболочка немедленно испарилась.