— Я знаю, что ты способный агент, Декс. Ты отличный агент. Ты умный и сообразительный. Ты адаптируешься гораздо быстрее, чем любой из новичков, которых я видел. Ты решительный, верный, стойкий… Но ты ЧЕЛОВЕК. Я не говорю, что ты слаб, наоборот, ты один из самых сильных мужчин, которых я знаю. Ты должен смириться, что есть те, кто сильнее тебя. Нет ничего страшного в том, чтобы отступить. Я сутки напролет беспокоюсь о тебе, гадая, во что ты можешь ввязаться. Знаешь, каково это, смотреть, как ты выходишь за дверь, и гадать, будет ли это в последний раз?
— Прости меня, Слоан.
— Ты сводишь меня с ума с того самого момента, как я тебя встретил. Я никогда не встречал никого, кто мог бы вызвать во мне желание смеяться и кричать одновременно. Когда ты попросил меня остаться с тобой, я боялся, что в наших отношениях обнаружатся трещины. И что в итоге? Когда тебя здесь нет, я хочу, чтобы ты был рядом. Боже, я даже скучаю по твоей дурацкой музыке. Я хочу того Декса, который сводит меня с ума. Того, который смеется над собственными глупыми шутками и ест сырные чипсы. И я хочу просыпаться с ним каждый день. Хочу, чтобы его прекрасные глаза и захватывающая дух улыбка были первыми вещами, которые я вижу, когда просыпаюсь, и последними, когда засыпаю.
Декс уставился на него с широко раскрытыми глазами:
— Ты… сейчас сказал то, о чем я думаю?
— Думаю, мне стоит переехать. Кто-то должен спасти тебя от самого себя, и я единственный, кто имеет на это право.
— И это единственная причина? — тихо спросил Декс с застенчивой улыбкой на лице.
— Что? Моего желания и того, что я люблю тебя, разве недостаточно?
— Вот и все, что я хотел услышать, — Декс обнял Слоана и поцеловал, заставив дрожать всем телом. Слоан таял, растворяясь в этом моменте: он еще никогда не чувствовал себя таким безумно счастливым. Он прижимал к себе Декса, наслаждаясь каждым страстным поцелуем, каждым нежным прикосновением и томной улыбкой. Он полностью открылся, позволяя Дексу жадно исследовать его рот. Как мог один-единственный парень, всего один человек, иметь над ним такую власть? Человеческая сторона Слоана хотела отдать все мужчине в его объятиях, в то время как его дикая сторона хотела им обладать.
Пальцы Слоана скользнули по четырем тонким следам от его когтей на руке Декса, и пламя страсти накрыло его с головой. Поцелуй стал настойчивее, и он толкнул Декса на спину, прижав к дивану всем своим весом. Он вновь скользнул пальцами по предплечью Декса и вдруг резко отстранился. Припухшие от поцелуев губы и раскрасневшееся лицо напарника провоцировали его дикую сторону вырваться на свободу. Что, черт возьми, с ним творится? В последнее время фелид внутри него давал о себе знать при малейшей провокации, особенно когда это касалось Декса. Стоило ему представить Декса в объятиях другого мужчины, как из груди Слоана вырывалось низкое утробное рычание, и он никак не мог объяснить эту внезапную вспышку ярости. Когда его желание обладать Дексом стало настолько неудержимым? Он не был собственником и всегда вел себя сдержанно. Но сейчас…
Декс выгнул спину и положил руку на сердце Слоана:
— Что он тебе говорит?
— Тебе лучше этого не знать, — хриплым голосом ответил Слоан.
— Но я хочу знать.
Слоан покачал головой. Его напарник не знал, о чем спрашивает. Декс вырос с братом-террианцем, и эти отношения можно было легко охарактеризовать, но связь с любовником-террианцем была невероятно сложной, выходящей за пределы его понимания.
— Тебе не понравится, что ты услышишь. Он не… в себе. Думаю, он понял мои чувства гораздо раньше, чем я сам. Все, что я к тебе испытываю, он чувствует в десять раз сильнее. Это может тебя… напугать.
— Доверься мне, — голос Декса был абсолютно искренен.
Слоан прижался своим твердым телом к Дексу, и его голос был низким и хриплым, когда он пытался удержать дикую половину.
— Он хочет, чтобы я пометил тебя, чтобы каждый террианец знал, что ты принадлежишь нам, — он провел пальцем по одной из тонких линий на руке Декса.
Декс с трудом сглотнул, и его голубые глаза переместились на руку Слоана. Они слегка расширились, когда ногти Слоана медленно удлинились. Он зашипел от боли, сдерживая фелида внутри себя. Декс поднял глаза, и от вожделения в них у Слоана перехватило дыхание.
— Сделай это.
— Декс, ты не знаешь, о чем просишь, — даже когда он шептал эти слова, он чувствовал, как его дикая сторона требует, чтобы он сделал это. Кровь Слоана закипела под кожей, зрение обострилось, а клыки начали расти. — Прошу тебя, Декс. Я не хочу причинять тебе боль. Я не могу… — одна эта мысль повергла Слоана в ужас. Он никогда раньше не делал ничего подобного. Его человеческая сторона безумно желала Декса, а террианская хотела заявить на него права.
— Я люблю тебя. Прошу. Я хочу, чтобы ты это сделал, — Декс обхватил Слоана через пижамные штаны, и он зашипел от удовольствия. Он был таким твердым, что это причиняло боль. Декс не понимал, что делает.
— Декс… — взмолился Слоан. Он стиснул зубы от боли в пальцах.
— Сделай это, — настаивал Декс, просовывая руку в штаны Слоана и поглаживая его. — Сделай меня своим. Я хочу быть твоим во всех смыслах.
Слоан начал дрожать, не в силах сдерживать дикую сторону, но Декс не отступал. Как мог Слоан заставить напарника понять?
— Все это очень серьезно, Декс. Ты будешь жить с этой меткой всю оставшуюся жизнь.
— Хорошо. Потому что я хочу, чтобы именно столько ты был со мной.
Слоан резко вдохнул и без дальнейших раздумий отдал контроль своей террианской стороне. Он выпустил когти, и его болезненный крик заглушил крик Декса, когда кончики острых когтей Слоана пронзили кожу его возлюбленного. Декс вцепился в Слоана, впившись пальцами свободной руки в его плечо, а его челюсти сжались в отчаянной попытке заставить себя замолчать. Глаза Декса заслезились и покраснели, но Слоан видел, как его возлюбленный борется изо всех сил, чтобы не закричать. Тьма поглотила Слоана, и все его чувства обострились. Медленно и осторожно он пронзал руку Декса, стараясь оставить свой след как можно глубже, оставить его навсегда, но так, чтобы Дексу не пришлось накладывать швы.
Сердце Слоана бешено забилось, когда он почувствовал запах крови Декса. Он прижался к нему бедрами, когда закончил оставлять метку вокруг его предплечья. Слоан стянул футболку и обернул ее вокруг кровоточащей руки напарника, затянув ее как можно туже. Его взгляд остановился на Дексе, и он был ошеломлен пылающей страстью в этих удивительных глазах. Они начали срывать друг с друга одежду, забыв о раненой руке Декса и ноге Слоана. Любовь и страсть слились воедино, превратившись в безумные жажду и похоть. Слоан смочил слюной ладонь, чтобы смазать свой член. А затем вставил влажные пальцы в Декса, осторожно растягивая его.
— Да… — прошипел Декс, запустив пальцы в волосы Слоана. — Прошу, трахни меня.
Быстро подготовив Декса, Слоан, наконец, вставил член в любовника. Дикий зверь внутри него ликовал — Декс принадлежал ему. И всегда будет принадлежать. Любой террианец, увидевший руку Декса, сразу же поймет, что означают эти следы от когтей. Если бы кто-нибудь знал, какую боль они оба перенесли, создавая эту нерушимую связь. Декс задыхался и стонал, выгибаясь под Слоаном, который был загипнотизирован его удивительными пухлыми губами, розовыми и слегка приоткрытыми. Они целовались с такими жадностью и страстью, что им приходилось хватать ртом воздух. Сначала движения Слоана были неуверенными из-за ноги, но затем он оперся на руки и начал быстрее и жестче двигаться, снова и снова погружаясь в Декса и доводя его до предела. Декс вскрикнул под ним, когда кончил, и, стиснув зубы, Слоан толкнулся в Декса еще пару раз, прежде чем обессиленно упасть на него.
Шли минуты, и их дыхание постепенно выровнялось, а кожа начала остывать. Слоан боялся вставать, опасаясь, что Декс сейчас обо всем пожалеет. Неужели его напарник действительно осознает глубину того, что они только что сделали?
— Все в порядке.
Тихие слова Декса дошли до его острого слуха, и Слоан с облегчением закрыл глаза. Он отстранился, и его сердце сжалось от теплой улыбки на лице Декса.
— Ты передумал? — неуверенно спросил Декс. — Я не хотел заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь.
— Я хотел это сделать, — уверенно заявил Слоан. — Но… — он нежно коснулся руки Декса, обернутой его футболкой. — На тебе останутся ужасные шрамы.