И наконец, слишком длительной была описанная дискуссия, слишком глубокие корни пустил лысенкоизм в среднем и высшем образовании, слишком долго внедрялся он в сознание молодежи, и поэтому слишком гетерогенной оказалась популяция ученых по этому признаку. Очень и очень многие хорошие и способные ученые прошли в своем развитии стадию доверия к «мичуринской» биологии. Это особенно относится к тем, кто получил среднее и высшее образование между 1948 и 1960 годами. Некоторые из них, не имея хорошего руководства, публиковали ошибочные работы. Немалое число честных ученых и более зрелого возраста ошибалось, постепенно открывая для себя истину. Переход от группы биологов, постоянно и бескомпромиссно боровшихся с лысенкоизмом, к беспринципной, догматической группе лысенковцев проходил через массу промежуточных этапов, и этот сложный спектр менялся в разные периоды дискуссии. А сколько журналистов, очеркистов, публицистов, писателей, философов сначала восхваляли, а затем ругали Т. Д. Лысенко. Разобраться в оттенках вины и невиновности, беспринципности и искренних заблуждений, доверия и обмана сейчас очень трудно.
Но главное все же в том, что лысенкоизм навсегда разоблачен как псевдонаука, он — позорное пятно в нашей истории. Он побежден советскими учеными, которые сумели наконец освободить науку от этого разветвленного лжеучения.
Заключение. Некоторые выводы и уроки дискуссии
В последние годы очень часто возникал и обсуждался вопрос о причинах столь длительного господства лысенкоизма в нашей стране (вместе с его экспортом в 1948–1955 годах в другие социалистические страны). Вопрос о причинах столь длительного монопольного положения очевидного лжеучения и о причинах тотального внедрения в народное хозяйство явно вредных и нелепых рекомендаций весьма сложен и решается неодинаково для разных периодов дискуссии. Из всех предпринятых в последние годы попыток объяснить это положение я отмечу две наиболее серьезные работы, анализирующие прежде всего причины и явления и отличающиеся от многочисленных работ, в которых просто рассматриваются и критикуются те или иные положения биологического лжеучения и его практические рекомендации.
Я имею в виду статью академика Н. Н. Семенова «Наука не терпит субъективизма» (Природа. 1965. № 2) и статью И. Т. Фролова «Генетика и диалектика» (Вопр. философии. 1967. № 1). Н. Н. Семеиов разбирает субъективно-психологические причины создания лжеучений в естествознании. И. Т. Фролов показывает, каким образом лжеучение в условиях культа личности может осуществить процесс видимого слияния с господствующей догматической философией и получить таким образом сильнейшую поддержку влиятельных идеологических кругов.
Лжеучение лысенкоизма — это не единственный случай господствующего лжеучения, которое появлялось в той или иной стране за последние две-три сотни лет. В далеком прошлом такого рода явления возникали очень часто. Достаточно вспомнить алхимию, просуществовавшую сотни лет. И в настоящее время такие случаи не редкость в различных странах. Некоторые теоретические разделы всем известной 338 и процветающей гомеопатии относятся, несомненно, к категории лжеучений. Мы не говорим уже о религиозных лжеучениях в их бесконечном сектантском разнообразии.
Появление лжеучений в науке — процесс естественный. Лжеучение— это неизбежный крайний вариант необходимых для науки гипотез, предположений, теорий. Гипотезы по самой сути в большинстве своем дают неверное, неполное отражение действительных явлений, ибо они создаются на недостаточной фактической основе. Все мы в повседневной теоретической и экспериментальной работе создаем и опровергаем гипотезы и считаем нелепым критиковать того или иного ученого за то, что гипотеза, выдвинутая им для обсуждения и проверки, оказалась неверной. Процесс научного познания обязательно включает постоянный отказ от временно создаваемых гипотез и теорий. Авторам гипотез всегда приятнее, если они подтверждаются, превращаются в теорию, в направление, в область знания, ибо такой путь — одновременно и путь достижений, известности, часто славы. Авторам гипотез менее приятно опровержение их гипотез, и, чем позже на пути видимого признания опровергается то или иное теоретическое построение, тем, по-видимому, болезненней реагирует создатель.