Во многом расчеты менеджера оправдались: вопреки скептическим высказываниям писак и акул пера, 284 тысячи билетов на небуортский фестиваль разошлись в течение двух дней. Это был несомненный успех, бороться с которым было трудно. Чтобы превзойти этот рекорд для самой большой открытой площадки Англии, потребовалось еще 15 лет и братья Галлахеры.
Первый день фестиваля, 4 августа, стал неожиданным для многих триумфом коллектива, уже списанного некоторыми в анналы истории: вместе с «зайцами» (подсчет был сделан при помощи спутника) на поле Небуорт под городком Стивенэйдж набилось более 200.000 цеппелиноманов разных возрастов. На втором концерте, 11 августа, народа было несколько поменьше, но тоже где-то под двести тысяч.
LZ выступили неожиданно свежо, нетипично и жестко, продемонстрировав понимание «новой» энергетики, основанной больше на жесткой командной игре, чем на пространных нарциссических соло. Впервые были заметны сильные перемены в облике и поведении Джимми. Он возмужал и внутренне собрался: героин на время был заброшен (хотя борьба еще не была завершена: в начале 80-х белый демон еще пару раз возвращался в дом гитариста). В целом, даже у скептиков и музыкальных р-р-революционеров сложилось самое приятное впечатление от небуортского мероприятия (хотя, как ни парадоксально, в силу каких-то макроэкономических просчетов проводившая фестиваль фирма Tedoar через месяц пошла с молотка).
Но самое положительное воздействие прошедшие концерты возымели на самих музыкантов: особенно в сочетании с последовавшим 20 августа релизом In Through The Out Door. В Америке новый альбом стал платиновым в течение двух дней, затащив следом за собой в течение пары месяцев в чарты «Billboard» все остальные альбомы LZ. В октябре в чартах находилось одновременно 9 альбомов британского квартета — такого в США не помнили со времен Элвиса. Не хуже складывалась ситуация и в других странах.
Оставалось признать, что мнение критиков, как это часто бывает, сильно расходилось с мнением публики: по крайней мере, здорово забегало вперед.
Несмотря на то что между Presence и In Through The Out Door прошло 35 месяцев и сменилась целая музыкальная эпоха, энтузиазм определенной части публики в отношении LZ оставался неизменным.
Воодушевление подействовало практически на всех участников коллектива: осенью возобновились репетиции концертной программы, утрясались все мелкие недочеты, вскрывшиеся во время Небуорта.
Правда, дурная карма LZ тоже не успокаивалась и продолжала свою разрушительную работу. 8 ноября Питер Грант вынужден был признать, что вечный нянь музыкантов и заводила всех цеппелиновских гусарств Ричард Коул уже с трудом отдает себе отчет, на каком свете он находится, и ни к какой административной работе более не пригоден — так далеко зашел роман старины Ричарда с героином. Скрепя сердце, Грант вынужден был уволить Коула, с которым проработал бок о бок 13 лет, дав, правда, обещание, что возьмет его обратно, как только тот излечится от пристрастия к «генри». Ареной борьбы с героином Коул избрал Рим, где и был арестован вместе со своей подругой на следующий же день по обвинению… в терроризме. Обвинение оказалось сплошной липой, однако Коулу все же пришлось похлебать полгода баланду с макаронами. Впрочем, нет худа без добра: тюрьма сделала то, чего не смог сделать ни один наркодиспансер — Коул выздоровел.
Зимой произошла еще одна темная история: в особняке Пэйджа Plumpton Place 19-летний юнец, знакомый гитариста, скончался от передозировки героина. Самого Пэйджа дома не было, и все обвинения с него были сразу же сняты, однако слухи и пересуды о наркотиках и черной магии поползли снова: Пэйдж счел за лучшее продать печальное место и купить новый особняк, на этот раз в Виндзоре — тот самый, где вскоре суждено будет умереть Джону Бонэму.
Среди всех этих перипетий LZ продолжали встречаться и репетировать, хотя спринтерские темпы юности были уже очевидно им не по силам (или не по кайфу) — только 30 мая 1980 года Питер Грант смог официально объявить о начале европейского турне — первого турне после гибели Карака.
Несмотря на то что пресса метрополии хранила гордое молчание о туре «LZ Over Europe 1980», прием на местах, в частности, в Германии, был очень хорош. Группа полностью учла веяния времени: вместо феерии огней и пиротехники — почти голая сцена, вместо пространных соло — жесткая, лаконическая подача материала. За всем этим явно была видна рука Джона Поль Джонса, который находился в прекрасной форме. Плант тоже оживал на глазах. Сложнее обстояло дело с двумя другими участниками: Пэйдж то блистал как прежде, то появлялся на сцене вялый, разбитый, болезненный и несобранный. Трудно сказать, в чем тут было дело — в героине, черной магии, переутомлении или во всем вместе, но Пэйдж уже был явно не тот, что прежде.
Хуже же всего дела обстояли у Бонзо: 27 июля, на концерте в Нюренберге, он даже свалился в обморок после третьего номера, и концерт пришлось отменить. Правда, на следующий день он, ухмыляясь, объяснил, что, дескать, местный шнапс слишком крепок, но видно было, что и этого сивку укатали крутые горки.
8 июля, в последний день тура, Грант одержал решающую победу: окрыленный успехом в европах, Плант дал согласие на американские гастроли, правда, оговорив их предельный срок 30-ю днями. Казалось, что в новом десятилетии LZ ничто не помешает остаться на лету и что эта песня останется прежней навсегда.
5 сентября 1980 года группа собралась в новом особняке Джимми для репетиций перед отъездом в Америку. Бонэм прибыл крепко под шофе и продолжал опрокидывать рюмку водки за рюмкой в течение всего вечера. Впрочем, в тот день ничего серьезного не планировалось — первая репетиция традиционно выливалась в пьянку на радостях, поэтому за количеством поглощаемого Бонэмом спиртного никто особенно не следил. Да и кто когда в группе LZ следил за такими мелочами?
Ближе к вечеру, когда окончательно стало ясно, что Джон мертвецки пьян, его отнесли на руках в приготовленную для него спальню, уложили в постель на бок и так оставили.
Когда к полудню Бонзо не проснулся, один из операторов группы Бенджи Лефевр, решил проведать его. Джон Бонэм лежал на спине: был холоден и мертв. Как установил позднее коронер, смерть наступила утром от удушья, вызванного попаданием в легкие рвотных масс. В желудке у Бонзо было в ту ночь 2,5 литра водки (более хрупкому Хендриксу для того, чтобы умереть такой же смертью, хватило бутылки красного вина). Ему было 32 года.
Плант кинулся к родным Бонзо — жене с двумя детьми (сыну Джейсону и дочери Зое), — чтобы сообщить им ужасную весть и поддержать их. Джон Поль в страшном шоке поспешил к себе домой. Пэйдж остался дома объясняться с врачами и полицейскими.
Еще никто не произнес ни слова, но всем было ясно, что этот удар станет последним для изветшавшего в штормах воздушного судна.
Через две недели, после печальных похорон на сельском кладбище, то, что осталось от группы собралось на острове Джерси на одну из самых коротких в истории LZ встреч. Оттуда Пэйдж, Пласт и Джон Поль вылетели в Лондон: там, в номере отеля «Савой», их поджидал Питер.
– Что мы будем делать дальше? — спросил Плант.
– Все что угодно, но только не быть LZ, — ответил менеджер.
– Слава Богу, ты сам это сказал. Нам так не хотелось тебе этого говорить!
Официальное заявление гласило:
«После потери нашего друга в глубочайшем согласии и понимании между нами и нашим менеджером мы решили, что не можем продолжить существовать как группа».
Эпилог ИХ ОСТАВАЛОСЬ ТОЛЬКО ТРОЕ
На этом история группы LED ZEPPELIN заканчивается. Конечно же, конечно, потом была и успешномногообразная сольная карьера Роберта Планта, и более проблематичная, полная метаний — у Джимми Пэйджа, и сложился как интереснейший продюсер Джон Поль Джонс, на счету у которого — десятки работ, каждая из которых вполне заслуживает отдельного полновесного разговора. И даже альбомы уже несуществующей группы будут, как заведено, выходить: в ноябре 1982 года — Coda, включившая в себя ранее неизданные материалы студийных сессий, в 1990 — бокс-сет Remasters/Led Zeppelin, в создание которого Джимми вложил, пожалуй, не меньше энергии и таланта, чем в любой номерной студийный альбом LZ. И будет воплощение духа LZ, самое близкое к оригиналу — в виде знаменитого проекта Unleaded Пэйджа и Планта. И конечно же, музыка LZ живет — на радиоволнах, в коллекциях меломанов, в кавер-версиях других коллективов, в сэмплах, в огромном влиянии, которое она оказала на сотни и тысячи коллективов в разных уголках мира.