— По-моему, его статус вполне ясен, — сказал Рокки. — Чиновник для особых поручений. Для особых. Понимаешь?
Зак пожал плечами и ничего не ответил.
— Девчонку не трогай, — велел Рокки. — Я с Джоном сам поговорю.
Утром Длинный Шест обнаружил Джона в баре. Джон пил чай с печеньками, читал утреннюю газету и выглядел довольно бодрым. Длинный Шест сел напротив и пожелал шефу доброго утра.
— И тебе доброго утра, — отозвался Джон. — Как здоровье? Голова не болит?
Длинный Шест пожал плечами, дескать, вроде нет.
— Вот и хорошо, — сказал Джон. — Наливай чаю, вот чашка, угощайся печеньками, не стесняйся. Сейчас у нас будет серьезный разговор, сконцентрируйся.
Длинный Шест налил чаю, надкусил печеньку и сконцентрировался.
— Как у тебя, с боевыми братьями все в порядке? — спросил Джон. — Контакт наладился?
— Более-менее, — ответил Длинный Шест.
— Это хорошо, — сказал Джон. — Нравится боевое братство?
От этого вопроса Длинный Шест чуть не подавился печенькой.
— Издеваетесь? — спросил он. — Как оно может не нравиться? Да я никогда и не мечтал в таком коллективе оказаться, я и подумать не мог, что такое бывает!
— Помнишь наш первый разговор в штрафном загоне? — спросил Джон. — В тот раз, когда мы дохлых эльфов по двору раскладывали.
— Конечно, — кивнул Длинный Шест. — А что?
— Тогда ты поклялся служить мне до самой смерти и выполнять любые мои повеления, — сказал Джон. — Помнишь? Так вот, я освобождаю тебя от этой клятвы.
— Почему? — изумился Длинный Шест. — Я сделал что-то неправильное? Я вас разочаровал?
— Нет, — покачал головой Джон. — Я хочу поручить тебе очень сложное и ответственное задание. И мне нужно, чтобы ты подчинялся мне не из-за клятвы, данной давным-давно и при совершенно других обстоятельствах, а по собственной воле, разумно и осознанно. Тебе придется в полной мере проявить смекалку, изобретательность, решительность и упорство. И еще это будет очень грязное дело. А если ты не справишься, ты прославишься в веках как Джудас. Ты клялся пожертвовать ради меня жизнью, но готов ли ты пожертвовать бессмертной душой?
Длинный Шест ответил немедленно, не раздумывая.
— Готов, — ответил он.
Несколько секунд Джон испытующе разглядывал Длинного Шеста, затем рассмеялся и хлопнул его по плечу.
— Боевое братство хорошо на тебя влияет, — констатировал Джон. — Решительности в тебе стало — хоть отбавляю. Тогда начнем инструктаж. Начнем, пожалуй, вот с этого. Держи.
Еще садясь за стол, Длинный Шест заметил, что рядом с локтем Джона на столе лежит маленькая коробочка из тех, в которых богатые женщины хранят драгоценности, у Алисы таких коробочек штук пять. А теперь Джон открыл ее и протянул Длинному Шесту.
— Серьга, — прокомментировал Длинный Шест. — Тяжелая какая… Рисунок непонятный — то ли черный цветок, то ли Ктулху без щупалец…
— Йог-Сотот, по-моему, — сказал Джон. — Но это неважно. Посмотри, что с другой стороны.
Длинный Шест вытащил серьгу из коробочки, перевернул.
— Щупальце, — констатировал он.
Джон вдруг зашипел и стукнул кулаком по столу.
— Твою мать! — сказал он. — У тебя уши не проколоты!
— Если надо — проколю, это дело нехитрое, — сказал Длинный Шест. — Попрошу Алекса…
Джон задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Вот так и рассыпаются хорошие планы, — пробормотал он. — Придется ждать, пока дырка подживет… А то начнется воспаление прямо в степи…
— Так мы в Оркланд поедем? — догадался Длинный Шест.
— Не мы, только ты, — покачал головой Джон. — Короче, так. Прижми серьгу к уху, а щупальце засунь внутрь, в слуховой проход. К левому уху прижми, ты же вроде не содомит.
Длинный Шест прижал серьгу к левому уху, засунул щупальце в слуховой проход и спросил:
— Что теперь?
— Раз, два, три, проверка связи, — проговорила серьга холодным и безжизненным голосом, абсолютно лишенным интонаций.
Длинный Шест вздрогнул и выронил серьгу, она покатилась по столу и упала бы на пол, если бы Джон вовремя не прихлопнул ее рукой.
— Осторожнее, — сказал Джон. — Не дай боги тебе ее потерять или сломать.
— Это Йог-Сотот говорил? — спросил Длинный Шест.
Джон непонимающе уставился на него, и Длинный Шест понял, что сморозил глупость.
— Нет, не Йог-Сотот, — сказал Джон. — Это я говорил. Голос специально искажен, чтобы если кто подслушает, не узнал меня по голосу. Это, скорее всего, излишняя предосторожность, но береженого боги берегут.