Но не все так плохо. Бестолковые рутинные дела, которым, казалось, никогда не будет конца, как-то внезапно все сделались, и Билл оказался предоставлен сам себе. И тогда он, наконец, смог приступить к тому, чем следовало заняться в первую очередь. Сказал бойцам, что пойдет кое-что проверит, и направился в заранее облюбованную расщелину у самого обрыва, где внизу раньше река была. Перед входом в расщелину остановился и сорвал три больших лопуха, чтобы наблюдатели не сомневались, с какой целью сэр лейтенант пошел проверять эту расщелину. Забрался внутрь, убедился, что снаружи его не видно, и вытащил из-под камзола радиостанцию.
Это была не просто радиостанция, а настоящее чудо техники. Артефакт ушедшей эпохи с микроядерным аккумулятором внутри, добивает до спутника из любой точки вселенной, надо только антенну правильно расположить. Вначале вытянуть на всю длину, следя, чтобы не запуталась, и закинуть, например, вот на это дерево. Вот так. И теперь нажать вот эту кнопку.
Обычно лампочка готовности загоралась через одну-две секунды, но сейчас этого не произошло. Билл выждал десять секунд и стал смотреть, в чем дело. Передатчик исправен, процессор исправен, аккумулятор не разрядился, разъем антенны в порядке, в чем еще может быть дело? Перезагрузка… То же самое, только в профиль, как говорится. А в журнале что пишут? Гм… помехи… что за помехи? Каменные стены экранируют? Нет, не должны, сверху вон какой просвет. А в чем тогда дело?
Шорох за спиной отвлек Билла от мрачных мыслей.
— Кто там? — крикнул он, безуспешно пытаясь смотать антенну, зацепившуюся за колючую ветку. — Пошел прочь, козел, увижу — отжиматься заставлю, пока не сдохнешь!
Люди — идиоты, почти как орки, никому ничего нельзя доверить. Приперся какой-то урод с очередным идиотским вопросом, вот увидит он сейчас Билла не в позе орла со спущенными штанами, а с рацией, и что подумает? Все правильно подумает, такие вещи любому идиоту понятны. Как начнет орать: «Стукач! Джудас!», и не объяснишь ему, что донос, обращенный к святой церкви, по сути, не донос, а та же исповедь, и к такому доносу обычные понятия о хорошем и дурном неприменимы, и потому… Да пошли они, козлы!
Шорох усилился, и стало ясно, что это не шорох, а шаги, но не человеческие, не двуногие. Слава богам, не зря на вас уповал! Лисица какая-нибудь или мокрица эльфийская…
Это была не лисица и не мокрица, а мифический робот, железный, восьминогий и паукообразный. Он стоял на тропинке, и, казалось, смотрел на Билла, хотя никаких глаз на его корпусе не было. Были там какие-то пимпочки и стеклышки, но глаза это или не глаза — Сэйтен их разберет.
— Чего уставился, урод? — обратился Билл к роботу.
— Сам ты урод, — отозвался робот шипящим нечеловеческим голосом. — Джудас ты недотраханный.
— Ах ты сука! — заорал Билл и потянулся к кобуре с бластером, которую носил не подмышкой, а на бедре, как мифический ковбой, но не чтобы покрасоваться, как все думали, а потому что подмышкой у него пряталась рация, а ее на бедре на всеобщее обозрение не вывесишь.
Робот прыгнул. Билл отскочил, увертываясь, камень под ногой дрогнул и поехал, антенна выскользнула из ладони, бластер выпал из расстегнутой кобуры, а сам Билл с диким воплем рухнул вниз. Хрустнули шейные позвонки, и снова стало тихо.
Робот не прыгнул на Билла, ему только показалось, на самом деле робот сделал обманное прыгательное движение и остался стоять, где стоял. Постоял так еще секунд пять, затем ловко вскарабкался по вертикальной стене, поджал ноги и притворился камнем.
Через пару минут в расщелине появились двое часовых, привлеченных воплем лейтенанта.
— Фигасе, — сказал один, глядя вниз.
— Ты лучше сюда посмотри, — посоветовал ему другой.
— Фигасе, — снова сказал первый. — У, сучара!
— Боги не лохи, — сказал второй. — Они все видят.
— Доложить надо, — сказал первый.
— Пока Дубовый из подземелья не вернется, некому докладывать, — заметил второй.
— И то верно, — согласился первый. — А я все же думаю, там в подземелье золото спрятано.
— Да пошел ты в жопу! — воскликнул второй. — Какое на хрен золото! Наноскрижали там с древними технологиями!
Они удалились, продолжая бессмысленный спор, временно прерванный нелепой кончиной лейтенанта Тернера. Рация так и осталась висеть на собственной антенне — бойцы забыли, что ее надо забрать, а когда вспомнили, то, не сговариваясь, сделали вид, что не вспомнили. Возвращаться было лень, да и доставать ее стремно — почти над самой пропастью болтается.