— Ты права, побоюсь, — сказал он. — Ревновать тебя он вряд ли будет, но все равно побоюсь.
— Почему это вряд ли? — возмутилась Алиса. — Он меня любит! А кто любит, тот ревнует! Это закон природы!
— Ну-ну, — пробормотал Невилл. И вдруг воскликнул: — Ого!
— Чего ого? — не поняла Алиса.
— Рацию увидел, — объяснил Невилл. — Над самой пропастью болтается. Легко говорить: «Пойди, сними»…
— Да ладно тебе, чего тут сложного? — сказала Алиса. — Ловкость рук и больше ничего.
Она подошла к краю обрыва, и тут непрочный пористый камень затрещал и захрустел под ее сапогами.
— Ой! — воскликнула Алиса и отпрыгнула назад.
Они стояли и молча глядели на каменный карниз, такой прочный с виду, и такой предательский по сути. Невилл подумал, что многие люди подобны этому камню — на вид надежные, а чуть сильнее надавишь — сразу вся личность в труху рассыпается. А другие люди, наоборот, на вид мерзавец мерзавцем, а приглядишься получше и понимаешь, что это не мерзавец, а герой. А бывает, что человек на первый взгляд мерзавец, на второй взгляд герой, а на третий — снова мерзавец. И чем глубже проникаешь в его душу, тем больше глубинных слоев тебе открывается, и слои эти попеременно то черные, то белые, как шкура мифического зверя зебры. И в конце концов ты вообще перестаешь понимать, какой ярлык следует навесить на эту многообразную личность с богатым внутренним миром, в котором высокие чувства перемешаны с таким мерзким дерьмом, что даже издали смотреть противно. Не зря говорят, что великие люди велики во всем, в том числе и в объеме гадости на дне души. Не зря Джизес говорил: «Кто погубит свою душу ради меня, тот спасет, а кто спасет, тот погубит». И не зря святой Маркс говорил, что в борьбе противоположностей утверждается их единство. Когда Джон цитировал это высказывание, он очень хорошо понимал, о чем говорил. Очень хорошо понимал.
— Чуть, блин, не убилась, нафиг, — сказала Алиса.
— Хреновая из тебя коза, — сказал Невилл.
Алиса посмотрела на него подозрительным взглядом и спросила:
— Ты чего несешь? Какая, блин, коза! Ой, у тебя опять кровь течет!
— Это я чешусь, — сказал Невилл и слизнул очередную каплю. — Чешется жутко.
— У всех чешется, — сказала Алиса. — Но я же не чешусь!
— Значит, слабо чешется, — сказал Невилл.
— Значит, у меня сила воли есть, — возразила Алиса. — Сила воли — она в том и заключается, чтобы не делать то, что хочется, но вредно.
— Потому ты и не куришь, — поддакнул Невилл.
— Да иди ты! — воскликнула Алиса. — Ты тоже куришь! Только за последний час два косяка скурил!
— И хоть бы хрен, — вздохнул Невилл. — Я вот думаю, может, эта микстура, которую нам робот вколол, может, она наркотики отключает? Куришь, куришь, а тебя все равно не прет, потому что эти нано… как их там…
— Наночастицы, — подсказала Алиса. — Биоморфные наночастицы с псевдогенетическим кодом третьего поколения. Вот.
— И зачем ты всю эту фигню запоминаешь? — спросил Невилл.
— Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Наверное, потому что память хорошая.
— Память хорошая, а ловкость плохая, — сказал Невилл. — Не получится из тебя коза.
— Да что ты заладил: коза, коза! — возмутилась Алиса. — Причем тут коза?
— Коза — очень ловкое животное, — объяснил Невилл. — На Земле Изначальной козы паслись на горных склонах, отсюда и ловкость.
— Ерунду ты говоришь, — заявила Алиса. — Во-первых, Земля Изначальная — миф. Мне Рон Вильямс говорил, что Земля Изначальная — отражение наивных мифологических представлений о счастливом золотом веке в начале времен, когда цвел райский сад и все такое.
— Не знаю, что тебе говорил Рон Вильямс, — сказал Невилл. — Но Джон мне говорил, что Земля Изначальная — это планета у маленькой звезды в созвездии Каракатицы, и что с этой планеты прилетели на Барнард наши предки. И что на Земле Изначальной солнечный свет был не красный, а желтый, как от костра, даже желтее, и неделя длилась не семь дней, а триста с чем-то, и каждую среду становилось так холодно, что вода становилась твердой как камень.
— Это миф, — заявила Алиса. — Твердой воды не бывает. А козы на горных склонах не пасутся, что они, дуры, по горам лазить? На пастбище удобнее пастись.
Невилл не стал отвечать на последнюю реплику. И вообще, зря он стал спорить с Алисой. Всем известно, что самки не признают поражений в спорах, потому что самка — существо низшего порядка, и оттого испытывает чувство, которое ученые люди называют комплексом неполноценности, а неученые орки — вожжа под хвост попала. И это касается не только орочьих самок, но и человеческих женщин. Вообще, самки и женщины не так уж сильно отличаются.