– Ну ладно, я погружаюсь в страну грез, – пробормотал Бэйрд сонно, с закрытыми глазами. – Во всяком случае, добрых семь часов сна. Не будем терять время. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, док! – пробормотал Спенсер, поудобнее устраивая голову. – Хорошо бы поспать. Вынырнув из густых облаков, монотонно гудевшая машина продолжала свой полет в холодном поднебесье. В шестнадцати тысячах футов под ней простирались прерии Саскачевана, сонные и безмолвные. Дан дошел до четверки распивающих водку болельщиков.
– Вы знаете, – произнес он с укоризной, – употребление спиртных напитков на борту запрещено. Поэтому, чтобы бутылок я больше не видел, в противном случае вам придется выйти и прогуляться.
– А карты разрешены? – поинтересовался один из них, поднимая фляжку и рассматривая ее на просвет. Он огорчился от того, что в ней осталось очень мало любимого напитка.
– Пожалуйста, при условии, что вы не будете мешать окружающим.
– Сочувствуем, командир, – сказал ланкаширец. – Кому же это понравится – такая тяжелая работа на всю ночь.
– Рутина, – ответил Дан, – скучная рутина.
– Следовательно, я полагаю, каждый полет – рутина?
– Ну да. Именно так.
– Пока что-нибудь не случится, а? Последовал взрыв смеха, к которому присоединился и Даннинг. Только ланкаширец, одурманенный предыдущей выпивкой, казалось, на мгновенье задумался над своими собственными словами.
2. 00.45 – 01.45
Командир почти закончил свой обход и наслаждался несколькими минутами отдыха, разговаривая с одним из пассажиров, который, казалось, летал с ним раньше.
– Я знаю, что это выглядит немного странновато, – говорил Дан извиняющимся тоном, теребя свои густые усы, – но я так долго их ношу, что теперь уже не могу без них. Это как старый друг. Вы меня понимаете?
– Держу пари, они приводят в восторг всех девушек, – ответил маленький человечек. – Как они вас прозвали – Бобер?
– Нет, что вы, – ответил Дан, скрывая усмешку за густыми усами. – На этой авиалинии все кичатся своей начитанностью. Поэтому это либо «Еще год, Дан, а дальше?» либо, что чаще, «как Дансинэйн».
– Как что? – Пассажир не понял.
– Дансинэйн, – ответил Дан медленно. – Уверен, вы знаете. Вы ведь читали «Макбет»? Маленький человечек изумленно уставился на него.
– Макбет? – переспросил он. – Эй, это вы о чем? Но командир уже двинулся дальше. Во время разговора он заметил стюардессу, стоящую дальше в проходе и склонившуюся над женщиной, положив ладонь ей на лоб. Когда он подошел, женщина, которая скорее лежала в кресле, откинувшись на спинку, внезапно скорчилась от боли. Глаза ее были прикрыты. Командир слегка тронул стюардессу за руку.
– Что-нибудь не так, мисс Бенсон? Джанет выпрямилась.
– Леди почувствовала себя нехорошо, вероятно, из-за погоды. Я сейчас дам ей аспирин. Дан поменялся с ней местами и склонился над женщиной, рядом с которой сидел мужчина, очевидно, ее муж.
– Мне очень жаль, – посочувствовал он, – что с вами произошла эта неприятность. Женщина удивленно посмотрела на него.
– Я-я не знаю, – проговорила она очень тихо. – Это произошло так внезапно! Я почувствовала тошноту, и у меня закружилась голова. И-и эта ужасная боль… вот здесь, внизу. – Она показала. – Прошу прощения, что причиняю вам неудобства – я…
– Сейчас, сейчас, голубушка, – пробормотал сидевший рядом мужчина. – Лежи спокойно. Сейчас тебе станет легче! – Он посмотрел на командира. – Ведь ее просто укачало, не так ли?
– Я надеюсь, что так, сэр, – ответил Дан. Он внимательно посмотрел на женщину, отмечая испарину на ее бледном лбу, рассыпанные в беспорядке волосы, побелевшие костяшки пальцев руки, крепко сжимавшей подлокотник; другой рукой она держалась за мужа.
– Мне очень неприятно, поверьте, – сказал он мягко, – но я уверен, что стюардесса сможет вам помочь. Постарайтесь расслабиться, насколько сможете. Он подвинулся и уступил место Джанет.
– А вот и я, – сказала стюардесса, протягивая таблетки. – Попробуйте это принять. Она помогла женщине приподнять голову и сделать несколько глотков воды из стакана.
– Прекрасно! А сейчас устроим вас поудобнее. Она укутала женщину пледом.
– Ну как, вам удобнее? – женщина благодарно кивнула в ответ. – Я вернусь через несколько минут узнать, как вы себя чувствуете. Не беспокойтесь и, если понадобится, пользуйтесь гигиеническим пакетом. А если я вам понадоблюсь, нажмите, пожалуйста, вот эту кнопку, у иллюминатора.
– Благодарю вас, мисс, – несколько тревожно сказал ее муж, – я уверен, что скоро все пройдет. – Он посмотрел на жену с улыбкой, словно успокаивая себя. – Постарайся отдохнуть, дорогая! Скоро все пройдет.
– Я надеюсь, что так, – сказал Дан, – я знаю, как это неприятно, но надеюсь, что вам скоро станет легче, и вы спокойно проведете ночь. Он вернулся в кухню и подошел к Джанет.
– Кто они? – спросил Дан.
– Мистер и миссис Чилдер – Джон Чилдер. Еще пятнадцать минут назад все было в порядке.
– Хм! Ну, хорошо, ты мне сообщишь, если ей станет хуже и я свяжусь с диспетчером. Джанет быстро взглянула на него.
– Но почему? Что вы имеете ввиду?
– Я не знаю. Мне не нравится ее вид. Возможно, ее укачало, а, может быть, печеночная колика – но мне кажется, ей очень плохо. Командир выглядел слегка встревоженным, рассеянно барабаня пальцами по металлическому ящику.
– Есть у нас на борту доктор?
– Никого, кто записан как доктор, – ответила Джанет, – но я могу узнать. Дан отрицательно покачал головой.
– Не надо никого беспокоить. Большинство уже спят. Через полчасика сообщи-ка мне об ее самочувствии. Беда в том, – добавил он, выходя, – что нам лететь еще больше четырех часов. Возвращаясь в кабину, он на мгновенье остановился и улыбнулся несчастной женщине. Она попыталась улыбнуться в ответ, но внезапно острая боль перекосила ее лицо и заставила скорчиться. Несколько секунд Дан внимательно всматривался в нее, затем он вернулся в кабину и закрыл за собой дверь. Опустившись в кресло, он сорвал с головы фуражку и надел большие наушники с микрофоном. Пит был погружен в управление самолетом. Рассеянные шапки облаков, казалось, мчались прямо в лицо, но, обтекая фюзеляж, тут же исчезали.
– Образуются грозовые облака, – доложил второй пилот.
– Входим в бурную полосу, да? – спросил его в ответ Дан.
– Похоже на то.
– Понятно! Пожалуй, лучше забраться повыше. Запроси-ка горизонт двадцать тысяч, хорошо?
– Есть! – Пит переключился на передачу. – 714 вызывает диспетчера! – Начал он.
– Слушаю, 714, – протрещал в ответ голос в наушниках.
– Попали в область плохой погоды. Просим горизонт двадцать тысяч.
– 714, не отключайтесь! Я запрошу службу движения.
– Спасибо! – ответил Пит. Командир внимательно вглядывался в облачную муть за бортом.
– Пожалуй, можно включить табло «Пристегнуть ремни», Пит, – предложил он, автоматически удерживая машину в горизонтальном полете.
– О`кэй, командир! – Пит щелкнул выключателем на верхней панели. Ощущалась легкая дрожь, когда самолет, пробившись сквозь одну стену облаков, тут же попадал в другую.
– Рейс 714, – донесся голос из наушников, – служба движения дает разрешение на двадцать тысяч.
– Я 714, – ответил Пит. – Спасибо и конец связи.
– Начали, – сказал командир. Гул двигателей усилился, кабина накренилась и стрелка альтиметра стала отсчитывать набор высоты со скоростью пятьсот футов в минуту. Стеклоочиститель ритмично рассекал воздух, покачиваясь из стороны в сторону, и расширял обзор.
– Поскорее бы вырваться из этой мерзости, – заметил второй пилот. Дан не ответил, он не отрывал глаз от приборов. Никто из пилотов не расслышал, как вошла стюардесса. Она тронула командира за плечо.
– Командир, – сказала она взволнованно, стараясь держать себя в руках. – Эта женщина – ей еще хуже. И еще один пассажир – мужчина – почувствовал себя плохо. Дан не ответил. Он поднял руку и включил посадочные огни. Острые лучи пронзали налетающий дождь со снегом. Выключив огни, Дан защелкал тумблерами управления двигателями и антиобледенителями.