— Черт, конечно нет!
— И еще, — продолжал Трэливен, — в случае, если он упадет здесь, почти наверняка возникнет пожар и мы, точно, не спасем никого. При этом могут пострадать еще и наземные постройки. В то же время, если он приземлится на воду самолет, конечно, разобьется, но у нас появится шанс спасти пассажиров, хотя, конечно, не всех. При этой дымке и безветрии вода будет спокойной, что уменьшит силу удара. Мы могли бы сажать его радаром без выпуска шасси и постараться спасти самолет.
— Вызови моряков, — приказал помощнику руководитель полетов. — И ВВС — тоже! Военно-морские спасатели уже предупреждены. Пусть встанут неподалеку от берега и ждут указаний.
— Я не хочу этого делать, — сказал Трэливен, опять повернувшись к карте на стене. — Это значит, скорее всего, гибель для пострадавших пассажиров. Мы, почти наверняка, не успеем их спасти до того, как утонет самолет. Но это может быть вынужденной мерой. — Он произнес в висевший перед ним микрофон:
— Радар, вы что-нибудь видите?
— Пока ничего, — последовал, как всегда, безразличный ответ. — Хотя, подождите минуту! Это может быть кто-другой… Да, капитан! Я вижу его. Он уклонился на десять миль к югу от трассы. Пусть довернет вправо на курс 265.
— Хорошенькая работенка, — хмыкнул Трэливен. Он кивнул оператору, чтобы тот включил передачу, но он перебил Поля:
— ВВС сообщают, что видят его. Прибытие через тридцать восемь минут.
— Хорошо. — Трэливен поднял микрофон. — Хелло, 714! Вы убрали закрылки и шасси?
— Да, Ванкувер, — последовал ответ.
— Какие есть проблемы? Как высота и скорость?
— Пилот говорит — так себе, — они услышали нервный смешок Джанет.
— Прекрасно, 714. Мы видим вас на радаре. Вы уклонились от курса на десять миль к югу. Вам нужно осторожно довернуть вправо, не снижая скорость, и вывести машину на курс 265. Я повторяю, курс 265. Вам все ясно?
— Мы поняли, Ванкувер.
Трэливен глянул в окно. Там было совсем темно.
— В крайнем случае, кое-что они смогут увидеть, — сказал он руководителю полетов, — но только в самые последние минуты.
— Мы все приведем в полную готовность, — ответил тот и подозвал помощника. — Предупреди башню, Стэн. Пусть они подготовят пожарных. — Потом кивнул радиооператору: — Соедини-ка меня с городской полицией!
— А потом меня с — Говардом в пресс-комнате, — добавил Бардик и повернулся к Трэливену.
— Лучше мы сами скажем этим парням о возможной посадке на воду, пока они не напридумывали лишнего. Нет, подождите! — он внезапно осекся и уставился на капитана. — Ведь мы не можем этого сделать — нам придется сказать, что пораженных пассажиров нам спасти не удастся. Я лучше перережу себе глотку!
Но Трэливен не слушал. Он тяжело опустился в кресло, прикрыл глаза рукой, не слыша ничего вокруг себя. Но как только динамик ожил, издав первое шипение, он вскочил и схватил микрофон.
— Хелло, Ванкувер, — донесся голос Джанет, — мы на курсе 265.
— 714, прекрасно! — отозвался Трэливен с поразившей всех бодростью. — Все идет великолепно. Давайте все еще раз, идет? Это будет последней репетицией перед посадкой, Джордж, поэтому постарайся.
Руководитель полетов тихо отдавал команды в телефон:
— Да, они будут здесь примерно через полчаса. Давайте начинать!
10. 05.05 — 05.25
Спенсер попытался расслабить затекшие ноги. У него было ощущение, что все тело у него избито, и в синяках. Напряжение и сосредоточенность отняли у него слишком много сил, и, когда он расслабился, то они совсем его покинули. Он сознавал, что у него трясутся руки, но не делал никаких попыток воспрепятствовать этому. От непрерывного всматривания в циферблаты и шкалы в глазах у него мелькали светлые пятна, похожие на хлопковые коробочки. Внутренний голос, настолько реальный и независимый от него, как один их его наушников, постоянно говорил ему:
«Все, что ты делаешь, не должно делаться. Если ты расслабишься, то ты погиб. Запомни, так уже было много раз, во время войны. Ты думал, что уже конец — полное опустошение, и ни капельки сил в тебе не осталось. Но всегда что-то остается в запасе — последний резерв, о котором ты даже не догадываешься».
Он взглянул на Джанет, и ему захотелось сказать ей что-нибудь.
— Ну, как мы провели время? — спросил он.
Она, казалось, поняла причину его вопроса.
— Мы все делали очень хорошо, — сказала она живо. — Во всяком случае, я думаю, капитан Трэливен был нами доволен. Как вам показалось?
— А я его едва слышал, — ответил Спенсер, вращая головой из стороны в сторону и разминая мышцы шеи. — Я очень надеюсь, что уже все. Сколько раз мы выпускали шасси и закрылки — три? Если он попросит повторить это еще раз, то я…
«СОБЕРИСЬ, — подумал он про себя. — НЕ НАДО ПОКАЗЫВАТЬ ЕЙ, В КАКОМ ТЫ СОСТОЯНИИ».
Она дотянулась до него и вытерла платком лицо и лоб.
«А СЕЙЧАС ДАВАЙ, СОБЕРИСЬ! ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ НЕРВНАЯ РЕАКЦИЯ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ДЕПРЕССИЯ. ПОДУМАЙ ЛУЧШЕ О ТРЭЛИВЕНЕ — В КАКОМ ОН ПОЛОЖЕНИИ. ОН НА ЗЕМЛЕ, В БЕЗОПАСНОСТИ, ДОСТАТОЧНО УВЕРЕН В СЕБЕ, НО, ПРЕДПОЛОЖИМ, ОН ЧТО-НИБУДЬ ЗАБЫЛ…».
— Вы заметили, солнце встает, — сказала ему Джанет.
— Ну конечно, — соврал он, поднимая глаза. Впереди, на западе, шапки облаков слегка окрасились в розовые и золотистые тона, небосвод засветился. На юге, по левому борту, он разглядел две макушки гор, стоящих отдельно, как острова, в слегка волнующемся хлопковом океане.
— Нам осталось не так уж много. — Он помолчал. — Джанет…