Пытаясь отыскать любые возможные недочеты, Бардик анализировал план, составленный Трэливеном. Самолет прибывает на высоте около двух тысяч футов и продолжает полет над проливом Джорджия, постепенно снижаясь на этом длинном отрезке пути, пока не будут сделаны все необходимые операции. Потом следует последний широкий разворот перед посадкой, чтобы у пилота было больше времени отрегулировать скорость снижения и безопасно приземлиться.
Хороший план, и учитывает то, что медленно наступающий рассвет поможет пилоту лучше ориентироваться. И он понимал, что это должно значить для пассажиров. Они увидят Си-Айленд и аэропорт, медленно проплывающий под ними, потом раскинувшуюся панораму бухты, потом опять остров, но уже ближе, и все это пока пилот проводит последнюю подготовку. Бардик почувствовал, как если бы он был там, среди них, давящее напряжение от сознания того, что, может быть, все они смотрят в лицо смерти. Внезапно по телу пробежал озноб. В промокшей от пота рубашке, без пиджака, он почувствовал пронизывающий, как стилет, предрассветный холод.
Было такое ощущение, что весь мир затаил дыхание.
— Мы — на курсе 253, — услышали они голос Джанет. — И быстро теряем высоту.
Потемневшими от волнения глазами Бардик многозначительно взглянул на Трэливена. Молча, ни говоря ни слова, они вошли в большую стеклянную комнату, венчающую башню аэропорта Ванкувер. Трэливен и Гримселл припали к столу с микрофоном, их лица освещались индикаторами взлетно-посадочных полос, расположенных на панели перед ними.
— Как ветер? — спросил капитан.
— Слегка вбок, но это — самый лучший вариант, — ответил Гримселл.
Ноль-восемь была самой длинной полосой из трех, имевшихся на поле, это Трэливен и сам знал очень хорошо.
— Радарная, — вызвал Трэливен, — докладывайте мне постоянно их удаление, независимо от того, отвечаю я вам или нет. У меня не будет времени отвечать вам, поэтому вызывайте и докладывайте сами.
Бардик тронул его за плечо.
— Капитан, как насчет еще одной попытки — по крайней мере, пока окончательно не рассветет и он…
— Решение принято, — отрезал Трэливен. — Парень и так изрядно нервничает, и если мы еще начнем с ним спорить, то он окончательно сломается. — Бардик пожал плечами и отошел, а капитан продолжал в более спокойном тоне: — Я понимаю тебя, Гарри. Но и ты пойми его, окруженного сотней штуковин, которых он никогда не видел раньше. Он и так на грани срыва!
— А что, если он поведет себя неважно? — вставил Гримселл. — Что ты тогда будешь делать?
— Ну что сейчас гадать, посмотрим, — угрюмо огрызнулся Трэливен. — Если будет совсем плохо, я постараюсь увести его еще на один круг. Если же станет ясно, что у него нет никаких шансов, я буду настаивать на посадке на воду.
Минуту он внимательно вслушивался в доклад оператора радарной, потом нажал кнопку микрофона.
— Хелло, Джордж! Установи скорость 160 узлов и постоянно держи ее.
Динамик вновь ожил, но прошла мучительная пауза прежде чем они услышали мелодичный голос Джанет:
— Мы продолжаем терять высоту.
Как огромная тяжелая птица, «Импресс» медленно миновал западную оконечность Лэндсдаун-Рэйс-Трак, скрываясь в предрассветной мгле, над притоком Фрэйзер-Ривер. Справа был виден мост с материка на Си-Айлэнд.
— Хорошо, — ответил Трэливен. — Установи уровень смесеобразования во взлетное положение — это в верхнее положение.
Он, не отрываясь, смотрел на часы на руке, следя за движением секундной стрелки.
— Не торопись, Джордж. Когда будешь готов, то отключи обогрев карбюратора. Это перед сектором газа.
— Как насчет горючего? — хрипло спросил Бардик.
— Уже проверили, — ответил Гримселл. — Расходует из основных баков.
А в самолете Спенсер со страхом метался взглядом от одного прибора к другому, лицо его застыло и напоминало белую маску. Он слышал голос Трэливена, продолжавшего свой неумолимый монолог.
— Далее, Джордж. Открой воздушный фильтр и уменьши подачу воздуха. Не спеши. — Спенсер с испугом смотрел на приборы. — Тумблер фильтра находится ниже тумблера смесеобразования. Переведи его в верхнее положение.
— Ты видишь его, Джанет? — спросил он.
— Да, да! Вот он! — И тут же добавила: — Смотрите, под нами огни аэропорта! Вот самая длинная полоса!
— Я надеюсь, очень длинная, — ответил Спенсер, скрипнув зубами и не поднимая головы.
— Тумблеры воздухоподачи, — продолжал Трэливен, — справа от указателя смесеобразования, их там четыре. Их тоже нужно переключить в верхнее положение.
— Нашла? — прошептал Спенсер.
— Да.
— Отлично, девочка! — Он ощущал перед собой линию горизонта, но не рискнул оторвать глаза от приборов. Рев моторов стал неустойчивым, с перебоями.
— Сейчас выпусти закрылки на 15 градусов, — приказал капитан. — Это — второе положение ручки. Шкала находится в центре главной панели. После этого медленно уменьшай скорость до 140 узлов и, устранив дифферент, выйди в горизонтальный полет. После этого включи насос гидроусилителя — с левого края, рядом с гирокомпасом.
В наушниках Трэливен услышал доклад оператора радарной:
— Доверните до 225! Он сильно болтается по высоте — от девятисот футов до тысячи трехсот.
— Измени курс на 225, — приказал он в микрофон. — И следи за высотой — ты сильно болтаешься. Старайся держать строго тысячу футов.