Учитывая свойственную европейской системе государственного устройства внутреннюю конкуренцию, можно предположить, что вряд ли бы власть Габсбургов долго считалась бесспорной. В этот потенциальный конфликт интересов вмешался порожденный Реформацией религиозный аспект, сделавший его долгим и жестоким. Следует отметить, что самые известные и могущественные монархи династии Габсбургов за эти полтора столетия — сам император Карл V и его наследник Фердинанд II (1619–1637), испанские короли Филипп II (1556–1598) и Филипп IV (1621–1665) — были также и наиболее воинственными защитниками католической веры. И как следствие, фактически стало невозможно отделить борьбу политических соперников за власть от религиозных распрей, которые в тот период раздирали Европу. Современники могли по достоинству оценить разгром Карлом V протестантских правителей Германии в 1540-х годах. И это была не только победа католиков, но и еще один шаг к укреплению влияния Габсбургов. То же самое можно сказать и о действиях Филиппа II во время подавления религиозных волнений в Нидерландах 1566 года, а также об отправке Непобедимой армады для завоевания Англии в 1588 году. В результате национальная и династическая конкуренция получила религиозную окраску, что заставляло теперь людей драться насмерть друг с другом там, где раньше возможен был компромисс.
Даже в этом случае, возможно, название главы «Габсбурги. Борьба за господство», охватывающей период от признания Карла V императором Священной Римской империи в 1519 году до подписания Испанией Пиренейского мира в 1659-м, выглядит несколько нарочитым. Очевидно, что их враги действительно твердо верили в стремление габсбургских монархов к абсолютному доминированию. Поэтому неудивительно, что Фрэнсис Бэкон, живший в Англии во времена Елизаветы I, в 1595 году достаточно зловеще описал «амбиции и притеснения, чинимые Испанией»: «Во Франции все поставлено с ног на голову… Португалия захвачена… Нидерланды[8] охвачены войной… То же самое скоро может произойти и с Арагоном… Бедные индейцы из свободных людей превратились в рабов»{36}. Но кроме нескольких высказываний отдельных габсбургских министров о «мировой монархии»[9], какого-то четкого плана захвата всей Европы, как у Наполеона или Гитлера, не было. Некоторые из габсбургских династических союзов и наследований носили сугубо случайный характер, в крайнем случае были спровоцированы, но ни в коей мере не свидетельствовали о существовании какого-либо долгосрочного плана расширения владений. В определенных случаях, как, например, с частыми вторжениями французов в северную Италию, было больше похоже на то, что провоцировали самих Габсбургов. В Средиземноморье после 1540-х годов испанские и имперские войска не раз приходили для того, чтобы защитить этот регион от посягательств восстановивших свои силы мусульман.
Вместе с тем факт остается фактом: если Габсбургам удалось бы реализовать все свои сугубо региональные цели, даже в рамках защиты территории, то они смогли бы добиться господства в Европе. Османская империя была бы изгнана с земель по всему побережью Северной Африки и из восточной части Средиземного моря. В Германии были бы подавлены выступления отступников-еретиков. Провалилась бы и Нидерландская революция. Во Франции и Англии получили бы поддержку дружественные Габсбургам претенденты на престол. Только Скандинавия, Польша и Московия, а также земли, до сих пор контролируемые османами, остались бы вне власти и влияния Габсбургов, а следовательно, триумфа Контрреформации. Несмотря на то что Европа даже тогда не достигла бы того уровня единства, какой был в Китае в эпоху Мин, политические и религиозные принципы, которыми руководствовались оба центра власти Габсбургов — и Мадрид, и Вена, нанесли бы серьезный удар по плюрализму, долгое время являвшемуся наиважнейшей отличительной характеристикой Запада.
Дадим краткий анализ хронологии военных действий за эти полтора столетия. Первое, что бросается в глаза современному читателю, это не перечисление названий и результатов многочисленных сражений (Павия, Лютцен и т. д.), а продолжительность этих военных конфликтов. Противостояние с турками исчислялось десятилетиями. С 1560-х годов до 1648 года с небольшим перерывом Испания пыталась подавить Нидерландскую революцию; в историю это вошло как Восьмидесятилетняя война. С 1618 по 1648 год австрийские и испанские Габсбурги вели большую кампанию против враждебно настроенных соседей, выстраивавших различные коалиции, которая впоследствии стала именоваться Тридцатилетней войной и закончилась подписанием Вестфальского мира. Безусловно, все это выдвигало на первый план способность различных государств нести бремя войны год за годом, десятилетие за десятилетием. Выросло и значение системы материальной и финансовой поддержки войны. Именно в этот период произошла «военно-техническая революция», изменившая саму природу ведения боевых действий и сделавшая их более дорогим удовольствием, чем это было до сих пор. Мы кратко рассмотрим причины подобных изменений и их основные особенности. Но даже и без краткого описания произошедших за сто пятьдесят лет событий понятно, что военные столкновения, скажем, в 1520-х годах в сравнении с 1630-ми были значительно менее масштабными и требовали меньше человеческих и финансовых ресурсов.
9
Например, слова Гаттинары, сказанные Карлу V, о том, что «Бог определил тебе путь монарха всего мира», цитируемые в NCMH (vol. 2, р. 301ff); а также цитаты в [654, р. 67].