Тому, насколько хорошо (или плохо) ведущие страны готовы к выполнению этой задачи, посвящены остальные разделы этой главы. Вряд ли нужно уточнять, что, поскольку оборонные расходы и военная безопасность, социальные и потребительские нужды, а также инвестиции в развитие предполагают трехстороннюю конкуренцию за ресурсы, не существует идеального решения для преодоления всех противоречий. Пожалуй, лучшее, чего можно достичь, это относительная гармония трех целей, но то, как именно достигается такой баланс, всегда сильно зависит от местных условий, а не от каких-либо теоретических формул равновесия. Государство, окруженное враждебными соседями, предпочтет выделять больше средств на военную безопасность, чем то, чьи граждане считают, что им ничто не угрожает. Стране, богатой природными ресурсами, будет легче платить за пушки и масло. Общество, нацеленное на экономический рост и конкуренцию, будет иметь иные приоритеты, чем общество, стоящее на грани войны. Из-за географических, политических и культурных различий «решение» одного государства никогда не будет вполне приемлемым для другого. Тем не менее основной аргумент остается: без приблизительного баланса между этими взаимоисключающими потребностями обороны, потребления и инвестиций великая держава вряд ли сможет долгое время сохранять свой статус.
Китайская эквилибристика
Проблема совмещения задачи модернизации вооружения с социальными нуждами народа и необходимостью направлять все имеющиеся ресурсы в «производственные» невоенные предприятия сильнее всего ощущается в Китайской Народной Республике (КНР), которая является одновременно самой бедной из крупных держав и, возможно, находится в наименее выгодном стратегическом положении. Тем не менее даже если КНР страдает от некоторых хронических трудностей, ее нынешнее руководство, похоже, развивает амбициозную стратегию, которая в целом более последовательна и перспективна, чем та, что преобладает в Москве, Вашингтоне или Токио, не говоря уже о Западной Европе. Хотя материальные ограничения Китая велики, они в настоящее время смягчаются экономической экспансией, которая, если ее удастся продолжать, обещает полностью трансформировать страну за несколько десятилетий.
Слабые стороны Китая настолько хорошо известны, что здесь достаточно лишь кратко упомянуть о них. В дипломатическом и стратегическом плане Пекин (небезосновательно) считает себя изолированным и окруженным. Отчасти это связано с политикой Мао по отношению к соседям Китая, но также является следствием соперничества и амбиций других азиатских держав на протяжении предыдущих десятилетий. В китайцах жива память о японской агрессии, которая усиливает ту осторожность, с которой руководство в Пекине расценивает взрывной рост Японии в последние годы. Несмотря на произошедшее в 1970-е годы потепление в отношениях с Вашингтоном, Соединенные Штаты Америки также рассматриваются с некоторым подозрением, особенно когда у власти в них находятся республиканцы, лелеющие идею создания антироссийского блока, питающие симпатию к Тайваню и слишком охотно выступающие против стран «третьего мира» и революционных движений. Будущее Тайваня и более мелких прибрежных островов остается важной проблемой, пусть она и не стоит сейчас слишком остро. Отношения КНР с Индией все еще прохладны и осложняются их связями с Пакистаном и Россией соответственно. Несмотря на недавние «заигрывания» Москвы, Китай не может не считать СССР своей главной внешней опасностью, причем не только из-за множества русских дивизий и воздушных судов, развернутых вдоль границы, но и из-за российского вторжения в Афганистан, а также (что беспокоит китайцев даже больше) военной экспансии на юг поддерживаемого Советами вьетнамского государства. Таким образом, китайцы, примерно как немцы в начале XX века, глубоко задумываются об «окружении», даже когда стремятся упрочить свое место в глобальной системе влияния{1029}.