Самые большие опасения Японии, таким образом, едва ли высказываются вслух — отчасти из дипломатических соображений, а отчасти чтобы никого не провоцировать, и касаются они будущего баланса сил в самом Восточноазиатском регионе. «Мирная дипломатия по всем направлениям» хороша на данном этапе, но будет ли она столь же эффективна, если обеспокоенные США захотят расторгнуть азиатские договоренности или откажутся защищать нефтяной транзит из Саудовской Аравии в Йокогаму? Будет ли она полезна в случае новой войны на Корейском полуострове? А если Китай начнет тяготеть к доминированию в регионе? А если переживающий упадок и нестабильный Советский Союз предпримет агрессивные действия? Разумеется, четких ответов на эти гипотетические, но настораживающие вопросы дать невозможно, но даже самая миролюбивая «торговая держава» с небольшими «силами обороны» в один прекрасный день может столкнуться с необходимостью это сделать. По прошлому опыту других стран известно, что в какой-то момент торговых успехов и финансового процветания может оказаться недостаточно для выживания в неуправляемом мире, где царит «политика силы».
ЕЭС: потенциал и проблемы
Из пяти мировых военно-экономических центров сегодняшнего мира лишь Европа не является суверенным национальным государством, что и определяет главную проблему этого региона на пути к зарождающейся системе сверхдержав начала XXI века. Даже если говорить о перспективах континента, не рассматривая (из практических соображений) коммунистические режимы Восточной Европы, остаются государства, являющиеся членами экономико-политического союза (ЕЭС), но не входящие в главный военный альянс (НАТО), страны, присоединившиеся к последнему, но не вступившие в первый, а также влиятельные нейтральные страны, не входящие ни в первый, ни во второй блок. Из-за подобного разнобоя в этом разделе речь пойдет о Европейском экономическом сообществе (и политике некоторых его важнейших участников), а не о некоммунистической Европе в целом, поскольку только ЕЭС, по крайней мере потенциально, обладает организацией и структурой, позволяющими говорить о Сообществе как о пятой мировой сверхдержаве.
Но именно потому, что рассматривается потенциал, а не текущее состояние ЕЭС, строить предположения о том, что его ожидает в 2000 или 2020 году, особенно непросто. В определенной степени ситуация напоминает ту, с которой, правда в меньших масштабах, столкнулись участники Германского союза в середине XIX века{1090}. Образование Таможенного союза настолько успешно способствовало развитию торговли и производства, что конфедерация быстро прирастала новыми участниками, так что вскоре стало очевидно, что, если разросшееся экономическое сообщество сможет превратиться в сильное государство, оно будет играть важную роль на международной арене и прочим влиятельным державам придется с ним считаться. Но трансформация так и не осуществилась, поскольку среди членов союза имелись разногласия по вопросам дальнейшей экономической и особенно военно-политической интеграции, шли споры о том, какое государство станет главным, а между партиями и группами влияния не было единства по поводу возможных приобретений или потерь в случае объединения, так что эта группа стран так и осталась разделенной, не имеющей возможности реализовать свой потенциал и неспособной действовать на равных с великими державами. При всех имеющихся отличиях во времени и обстоятельствах «германский вопрос» XIX столетия напоминает «европейскую проблему» XXI века в миниатюре.