Но если данная угроза станет более реальной, что может сделать Франция в практическом плане? Разумеется, она может наращивать конвенциональные вооружения, стремясь к созданию объединенной франко-германской армии, способной сдержать советскую агрессию даже в случае уменьшения численности (или полного вывода) американских войск. С точки зрения наблюдателей вроде Гельмута Шмидта{1120}, это было бы логическим продолжением не только парижско-боннского соглашения, но и международных тенденций (в частности, ослабления американской мощи). Такой план сопряжен с множеством политических и организационных трудностей (от возможной позиции будущей левоцентристской администрации ФРГ, сложностей командования, языкового барьера и развертывания частей — до деликатной проблемы французского тактического, ядерного оружия{1121}), но так или иначе пока он маловероятен попросту ввиду отсутствия средств. В настоящее время Франция тратит на оборону 4,2% ВНП (что сопоставимо с 7,4% в США и 5,5% в Великобритании), но, учитывая хрупкое равновесие французской экономики, увеличить этот процент получится лишь ненамного. Более того, независимость Франции в ядерной сфере означает, что около 30% всех расходов поглощают разработки — и это больше, чем где-либо в мире. Того, что остается, явно недостаточно для производства боевых танков АМХ, военных самолетов последнего поколения, новейших атомных авианосцев, «умных» тактических систем оружия и т. д. Хотя небольшое наращивание французской военной мощи все же последует, оно явно не сможет ответить всем требованиям{1122}. Следовательно, как и в случае Великобритании, страна рискует оказаться перед выбором: пожертвовать какой-либо из систем вооружений (а следовательно, и тактическим превосходством) или навязать режим экономии в отношении их всех.
Также вызывает беспокойство и французская система ядерного сдерживания как на техническом, так и на (тесно связанном с ним) стратегическом уровне. Такие части французской триады ядерных вооружений, как ракеты наземного базирования и особенно авиация, страдают от износа, и даже дорогостоящая модернизация рискует не успеть за современными достижениями в области военных технологий{1123}. Эта проблема может встать особенно остро в случае технологических успехов американской Стратегической оборонной инициативы (SDI), а также если Россия, в свою очередь, разработает более масштабную систему противоракетной обороны. С точки зрения Франции, самый большой повод для беспокойства — потенциальная неуязвимость противоборствующих сверхдержав при уязвимости Европы. В связи с этим происходит значительное наращивание Францией числа баллистических ракет подводных лодок (см. предпоследний раздел текущей главы). Однако общий принцип остается неизменным: современные технологии могут сделать существующие вооружения бесполезными, а стоимость их замещения все время возрастает. В любом случае французы угодили в ту же ловушку доверия, что и прочие ядерные сверхдержавы. Если Париж сочтет особенно маловероятным, что США рискнут развязать ядерный конфликт с Советским Союзом в случае его вторжения в ФРГ, то станет ли он сам защищать соседа с применением собственных ядерных сил? (Сами западные немцы в этом не уверены.) Даже голлистские лозунги «защитим священную французскую землю» (выпустив в сторону СССР весь запас баллистических ракет) опираются на недоказанное предположение, что французы предпочтут гибель возможному (или вероятному) завоеванию традиционными средствами. «Оторвать лапу русскому медведю» — может, это и хорошо звучит, пока не вспомнишь, что зверь тебя наверняка сожрет; и кроме того, советские силы ПРО могут значительно уменьшить масштаб потерь СССР. Очевидно, что в ближайшее время французская ядерная стратегия не претерпит серьезных изменений, но есть смысл задуматься, насколько она будет прагматична в случае дестабилизации баланса между Западом и Востоком и ослабления США{1124}.