Однако начиная с 1960-х годов советским функционерам пришлось столкнуться с гораздо более неудобной и неприятной проблемой — вероятностью вовлечения в крупномасштабный конфликт с НАТО и Китаем. Если это случится одновременно, то возможность перемещения подкреплений с одного фронта на другой представляется крайне ограниченной, а то и нереальной; но даже если конфликт разыграется на одном из фронтов, Кремль может побояться передислоцировать военные части из, по сути, нейтрального региона, вдоль границы которого расположены войска потенциального противника. Так или иначе, Советский Союз вынужден держать на китайской границе 50 дивизий и 13 тыс. танков на случай возникновения советско-китайской напряженности; и, хотя советские войска более мобильны, чем китайские, и оснащены более современной техникой, тяжело представить полную победу над армией, вчетверо превосходящей числом, не говоря уже о длительной оккупации территории{1201}.
Все это при условии, что война будет вестись исключительно посредством конвенциоальных вооружений (что, учитывая намеки СССР о разгроме Китая, выглядит некорректным предположением); но в случае, если ядерное противостояние между странами все же состоится, советским функционерам придется только гадать, оставит ли страну в невыигрышной позиции нейтральный, но очень критически настроенный западный мир. Схожим образом, сильно пострадавший от ядерного или масштабного конвенционального конфликта со странами НАТО Советский Союз должен будет думать над тем, как сдерживать давление Китая, имея переломленный хребет{1202}.
Хотя, помимо НАТО, Китай представляет самую серьезную угрозу для советских управленцев лишь по причине своих размеров, нетрудно представить их обеспокоенность положением дел на всем азиатском фланге. В более широком геополитическом смысле это выглядит так, точно многовековая традиция устойчивой экспансии вглубь Азии, начатая еще Московским государством, наконец застопорилась. Новое явление Китая, независимость (и растущая мощь) Индии, экономическое возрождение Японии (не говоря про небольшие, но уверенно заявившие о себе страны) — все это оставило далеко позади имперские амбиции СССР по распространению своего влияния на весь азиатский регион (сама мысль об этом теперь заставит советских генералов тревожно вздрогнуть). Вообще, это не мешает попыткам Советского Союза что-то себе урвать — например, в Афганистане, но длительность этого конфликта и то, с какой враждебностью он был встречен, лишь подтверждают тот факт, что любое расширение территории страны слишком дорого обойдется и в политическом, и в военном отношении. Вместо многовековых самоуверенных заявлений о «миссии в Азии» Кремлю сейчас стоит озаботиться исламским фундаментализмом, просачивающимся на территорию страны со Среднего Востока через южные границы, китайской угрозой, проблемами афганской кампании, осложнениями в Корее и во Вьетнаме. Сколько бы солдат ни размещалось в азиатском регионе, их все равно не хватит для обеспечения «безопасности» на столь обширной пограничной территории, поскольку Транссибирская магистраль особенно уязвима для ударов вражеских ракет, и если таковые случатся, советские войска на Дальнем Востоке столкнутся с колоссальными трудностями{1203}.
Учитывая традиционную озабоченность руководства безопасностью страны, неудивительно, что на море и за государственными границами ее военная мощь малозначительна. Это не препятствует обширной экспансии советского флота в последней четверти века и увеличению числа новых, более мощных подводных лодок, а также разработке экспериментальных авианосцев. Не препятствует это и расширению рыболовного и коммерческого флота страны и их важной стратегической роли{1204}. Тем не менее военный флот СССР не может сравниться с ударной силой пятнадцати оперативных группировок стратегических авианосцев ВМФ США. Более того, сравнивать приходится флот военных союзов, а не просто держав-соперниц, и здесь доля неамериканских участников НАТО имеет решающее значение.