«Фист, потребуется несколько недель, чтобы проанализировать данные. А может, и больше».
«И что, нам в самом деле не потребуется выходить из отеля?»
«Почти совсем. Я только загляну к отцу. А кроме этого, выбираемся только поесть».
«О, супер! Никаких проблем. Прямо сказка!» В голосе паяца слышалась неприкрытая издевка.
Джек решил зайти с другой стороны.
«Конечно, забраться в их сервера будет очень непросто, – тяжело вздохнул он. – Защита там неимоверно мощная».
«Мощная защита? В гребаном ночном клубе? Джек, ты шутишь?»
«Если ты считаешь, что это тебе не по силам, я пойму».
«Господи боже, ты что, забыл, кто я?!»
«Забудешь тут…»
«Только приведи меня поближе к ним, я их трахну в задницу, и всех делов! Они и не заподозрят, что я пошуровал в их хозяйстве».
Пререкания с паяцем измотали Джека, но заснуть он не смог. Наконец его охватило тревожная полудрема. То проваливаясь в забытье, то выныривая снова, Джек вдруг увидел, как явился Фист и на цыпочках прокрался на середину комнаты. Наверняка он посчитал хозяина отключившимся намертво. Под ногами паяца раскрылось окно – темный пруд, сверкающий звездами. Фист глянул вниз, затем – на кукловода.
– Этот сонный малыш скоро заснет крепко-крепко, – прошептал паяц. – Навсегда!
Он хихикнул, охватил себя кургузыми деревянными ручками и затрясся от беззвучного смеха. Затем он прыгнул и заметался по комнате. Размахивая руками и ногами, он катался по полу, скакал по потолку и стенам, напевая шипящим шепотком песенку, которая и много дней спустя являлась Джеку в кошмарах:
– Король умрет – да здравствует король! Хозяин уснет – я буду король! Эй, Стуки Билл, ты помнишь меня? Встречай, Стуки Билл, меня – короля!
Имя Стуки Билл Джек не слышал со времен Войны программ. Стуки Билл был куклой чревовещателя в двадцатом столетии. Первая человеческая телепередача запечатлела именно эту куклу. Когда коллеги Фиста обнаружили Билла, то пришли в не истовый восторг. Их виртуальный предок стал предметом благоговейного поклонения, почти богом. Фист обозвал коллег наивными идиотами, но образ Стуки Билла сильно подействовал и на него.
Джек содрогнулся. Нет, не стоит мешать паяцу, показывать, что догадываешься о его диком веселье. Форстер изобразил сонное ворчание, затем перевернулся на другой бок, не желая видеть страшный спектакль. К чему затевать скандал? От Фиста никуда не деться. Единственный доступный способ мрачен и бесполезен и не даст прожить спокойно остаток дней. Лучше уж терпеть и уживаться. К тому же паяц – могучее оружие. Чтобы отыскать убийц Гарри и Андреа, обнаружить тех, кто отправил самого Джека в изгнание, нужны помощь и понимание куклы.
Наконец сон сжалился над Джеком. Но лицо Фиста явилось в кошмаре. Фальшивое лицо куклы кривилось в жуткой ухмылке, рот клацал, выстукивая слова: «Скоро я – король, скоро – он мой!» Слова преследовали Джека всю ночь, и прервал их лишь будильник, вернувший его в болезненную явь. Фист сидел на краю постели, наблюдая за хозяином.
«Вижу, беспокойная выдалась ночка», – насмешливо пропищал он, перекрывая резкое гудение зуммера.
Тогда Джек наконец схватил паяца и наглухо запер его в темных глубинах мозга.
Поздним вечером они отправились в «Царь-пантеру». Улицы Дока были пустынны. Те, кто надрывался на фабриках и горбился над документами в офисах, уже давно разбрелись по домам. Мимо прокатился фургон. Его электрический движок натужно выл, надрываясь от тяжести груженного металлоломом прицепа. На ходу Джек посмотрел на Хребет, представил закованного ворона – нынешнюю эмблему Сумрака – и пожалел, что не видит ее. Да, Сумрак пал низко. Впервые узнав о его низвержении, Джек ощутил мстительную злобную радость и живо вспомнил ее теперь. Возможно, вскоре удастся сокрушить и другого бога. Форстер улыбнулся.
«Царь-пантеры» он достиг через три четверти часа.
«И эта убогая халупа принадлежит Пьеру Ильичу Ахматову? Человеку, который ведет темные делишки с Пантеоном? Матерь Божья, Джек, если человек и в самом деле меряется по его врагам, тебе уже ниже падать некуда…»
Они стояли на другой стороне улицы и смотрели на клуб: длинный барак из желтого фосфоресцирующего пластика. Над красной двустворчатой дверью – единственной в здании – красовалась грубо намалеванная от руки надпись «Царь-пантера». Подростки в сетевых лохмотьях разной степени живописности толкались перед ней в длинной очереди. Кое-кто, правда, был одет дорого и со вкусом. Наверняка гости из Дома, решившие пощекотать нервы развлечениями в трущобах. У дверей дежурили джентльмены в дорогих костюмах и с бычьими шеями.