— Молоденький совсем! Едва шестнадцать сравнялось!
— Милорд, позвольте… — дворецкий сунулся было с умывальным кувшином.
— Оставьте, Бартон. — отмахнулся посол. — В битве при Кагуле[3] я был в крови по самую треуголку, что уж тут-то… Вчера я отправил юношу в город… — милорд снова обернулся к Дженкинсу. — По нашему совместному делу с мистером Фоксом…
Мистер Фокс энергично закивал.
— До позднего вечера он не вернулся…
— Вас это не обеспокоило, милорд? — встрял Дженкинс.
Милорд едва заметно поморщился — он не привык, чтоб его перебивали — но все же изволил ответить:
— Характер данного ему поручения предполагал, что… чтобы остаться незамеченным… моему секретарю, возможно, придется пересидеть где-то и возвращаться в дом под покровом ночи. Так что привратнику было велено оставить ворота открытыми, привязать дворовых псов, и не спать, конечно же, чтоб проводить секретаря ко мне, когда бы он ни явился. Но привратник, увы, заснул…
— Плетей бы ему, мерзавцу, всыпать! На конюшне! — едва слышно шепнула экономка.
— Зачем же, когда можно уволить без рекомендаций. — шепнул в ответ Бартон.
— Над английцами своими изгаляйтесь, мистер Бартон, а привратник — наш, я над ним эдакого варварства не позволю! — возмутилась экономка.
— …а утром мой секретарь был найден горничной в его же собственной постели! — продолжал милорд. — Мертвым!
Теперь уже всхлипнула Steshka, и тут же была пригвождена к месту гневными взорами экономки и дворецкого. Дженкинс лишь мазнул по ней взглядом, и вновь принялся ощупывать покойного с такой бесцеремонностью, что мне захотелось дать ему по рукам.
— И что же, никто не знает, как он вошел в дом? Неужто у вас сигнализации не имеется?
— Здесь благородный дом, сэр, здесь все имеется! — Бартон побагровел. — Я каждый вечер проверяю запоры! И сигнализацию ставлю! Этой ночью самолично навешивал колокольцы на все двери — на переднюю, и на черную — и на окна нижнего этажа тоже! И шнуры, ведущие от них в коморку привратника проверил тоже! Все было в полном порядке, а если вы подозреваете меня в нарушении моего долга…
— Ну что вы… Бартон, верно? Не подозреваю я вас в нарушении вашего долга, как можно! Всего лишь в убийстве! — насмешливо ответил Дженкинс.
— Сэр! — скандализировано воскликнул дворецкий, и даже милорд с мистером Фоксом поглядели изумленно.
— Успокойтесь, не только вас! Такова особенность моей работы — подозревать каждого! — уже извиняющимся тоном продолжил Дженкинс. — Дабы не тратить зря времени, я уже осмотрел замок на парадной двери…
Мистер Фокс улыбнулся, явно гордясь такой расторопностью своего протеже.
— …и есть у меня подозрения, что в замке том изрядно поковырялись — весь исцарапанный!
Я удивился: вот как?
— Выходит, злодеи проникли извне? — уточнил милорд.
— Сказал бы я — да, кабы не колокольцы! Их-то только изнутри отвязать, а это мог сделать лишь кто-то из домочадцев. — и Дженкинс бросил на Бартона острый, и кажется, весьма зловещий взгляд.
— Милорд! Я… — впервые довелось видеть обычно величественного Бартона таким растерянным. У него даже руки задрожали, и обычно размеренная речь вдруг потеряла связность.
— Успокойтесь, Бартон! — властным командирским тоном оборвал его милорд Воронцов. — Все не так просто, Дженкинс! Бартон недаром сказал, что колокольцы он вешал ночью. Господа с Флит-стрит[4]… принимающие посильное участие в нашем с мистером Фоксом общем деле… — джентльмены обменялись многозначительными взглядами. — …ушли вчера весьма поздно.
— И когда же, милорд?
— Да уж пополуночи! — встряла мистрис Palashka.
— Выходит, до полуночи, а то и позже, дверь оставалась без присмотра?
— Привратник, сэр! — напомнил дворецкий, но тут же признал. — Газетиры то приходили, то вновь уходили, то курьеров милорд рассылал посередь ночи в редакции… Да и привратнику пару раз пришлось отлучаться.
— Значит ли это, что юноша мог проскользнуть в дом незамеченным?
— Непонятно только, зачем бы ему это делать. Ведь он знал, что я его жду! — раздраженно заметил милорд.
— Быть может он устал, решил прилечь на минутку, да и заснул. — начал мистер Фокс и тут же печально добавил. — Смертным сном!