Проникшаяся бедой прислуга отдала, что могла. Даже сам дворецкий, мистер Бартон, не побрезговал! Бесовки трудились над диваном, но жирная, явно уличная грязь отходила неохотно, и ясно было, что уже собранного главного моющего средства не хватит, и надо добывать еще.
Кончиками пальцев Steshka толкнула обитую войлоком дверь. Отлично смазанные петли бесшумно повернулись, и она скользнула в приоткрывшуюся щель. Замерла у порога, приучая глаза к темноте. Аглицкому секретарю, как и слугам, брать свечи в комнаты не дозволялось. Хоть бы храпел, что ли, во сне, либо причмокивал — а то куда идти, непонятно. Привыкшие к темноте глаза разглядели, наконец, массивный контур кровати. Смутно белела перина, обрисовывая лежащего под ней человека.
Steshka двинулась сквозь мрак. Шаг… Скрипнула половица. Еще шаг… откуда-то, словно сам подскочил, рядом оказался туалетный столик — от толчка стоящий на нем кувшин закачался, глухо постукивая об умывальный таз — трак-так-так! Steshka замерла на одной ноге…
Кувшин перестал качаться, стук смолк. В комнате по-прежнему стояла тишина.
— Фффухх! — Steshka шумно вдохнула… и сама себе зажала рот ладонью. И сама же разозлилась! — Даже и разбужу, авось, не накажут! Не велика птица — секретарь! — парой стремительных шагов она пересекла спальню… наклонилась…
И выхватила из-под кровати ночной горшок, где с ночи уж должно было прикопиться хоть сколько бесценного и единственно действующего моющего средства!
Наклонила над ведром и… Горшок только глухо стукнул об край. Бульканья не было.
— Пустой, что ли? — Steshka в возмущении воззрилась на спящего секретаря. — Ну и зачем я сюда лезла? — с гневным стуком водрузила горшок на место.
От толчка кровать едва заметно дрогнула и из-под перины вдруг свесилась рука. Качнулась, как маятник… замерла…
Steshka, как зачарованная, уставилась на эту неподвижно свисающую руку, а потом быстрым, вороватым каким-то движением, мазнула пальцами по еще теплой… но уж стремительно остывающей ладони. У нее вырвался задушенный писк… и поставив, наконец, проклятое ведро, она обеими руками сдернула перину с головы лежащего.
Полнозвучный визг оглушил просыпающийся дом.
Из распахнутых дверей я глядел на мертвое тело в кровати, и душу мою рвали тоска, стыд и горечь мучительных сожалений.
[1]Граф Семён Романович Воронцов (1744–1832) — в 1784–1806 гг. посол Российской империи в Великобритании. Брат княгини Екатерины Дашковой и канцлера Александра Воронцова, отец генерал-фельдмаршала Михаила Воронцова, командира русского оккупационного корпуса во Франции во время наполеоновских войн, новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, наместника Кавказа.
[2]Чарльз Джеймс Фокс (1749–1806) — английский политический деятель, первый министр иностранных дел в Британии, вождь левого крыла партии вигов, идеолог британского либерализма.
Глава 3. Скандал в банке
— Сожалею… — пробормотал он, с высоты потолка разглядывая чью-то обширную лысину, ярко бликующую в свете ламп. — Можно даже сказать, сочувствую… Так, но мне-то нужен оператор № 16… — он хищно скрючил пальцы над клавиатурой (немного пафоса хотя бы наедине с собой не помешает!). В сеть «Кэмпбелл Банк» он медленно и осторожно просачивался со вчерашнего дня. Мог и быстрее, но тогда проникновение бы засекли, а ему нужна информация, а не отдел кибербезопасности банка, с охотничьими кличами гоняющийся за пролезшим в систему хакером. И похоже, информация нужна не ему одному. Из операционного зала только что запросили данные по счетам Гусляров, Олега и Элен.
Суммы приличные… но не сверхъестественные. Не больше, чем на счету любого немолодого преуспевающего англичанина. Агент разведки, с риском для жизни зарабатывающий… как средний менеджер? Хотя, возможно, есть тайные счета.
— Есть — найду. — уж в этом-то Большой Босс не сомневался. — И выставлю счет — за то, что сами не сказали.
Изображение на экране медленно двигалось, отражая затылки над банковскими столами и макушки рядом с электронными терминалами. Иногда к головами добавлялись ступни — у развалившихся в креслах в ожидании своей очереди. А рядом с кассовыми окошками — еще спины и откляченные зады. Взгляд Большого Босса заметался между экранами, пальцы забегали по клавишам. Изображение заскакало в ответ: камера словно спикировала сверху, обрушиваясь прямо на головы посетителей, снова пошла вверх и наконец зависла над ничем не примечательным столом в выгородке пластиковых стен. В динамиках зашуршало: «Банк Кэмпбелл» не только подглядывал, но и подслушивал своих сотрудников. Наверняка ведь и записывал каждое слово.