– Его зовут не Редьярд Велкин?
– Нет. И он не собирает книги.
– А что же он с ними делает?
– Думаю, он их продает. Думаю, – я поглядел на часы, – сейчас он находится в телефонной кабине в вестибюле гостиницы «Грэхем» и ждет моего звонка. Я, пожалуй, ему позвоню.
– А я, пожалуй, тем временем его сфотографирую.
– Постарайся все сделать как можно незаметнее.
– Фирма гарантирует!
Первый телефон, из которого я попробовал позвонить, был неисправен. На другой стороне улицы также был телефон-автомат, но по нему уже кто-то звонил. В конце концов я выбрал телефон за баром «Бларни Роз», который был еще меньше похож на «Сэнгфроид», чем гостиница «Грэхем» на «Карлайль». Написанное от руки объявление над стойкой бара предлагало двойные порции различных сортов виски в самых разных сочетаниях по весьма доступным ценам.
Я набрал номер, который мне дал Велкин. Рука его, должно быть, лежала на трубке, потому что он снял ее при первом же звонке.
Разговор с ним был короче, чем с магараджей. Он мог бы быть еще короче, если бы не случайная помеха: был момент, когда диктор по телевидению объявил, с каким счетом прошли футбольные игры, и что-то из сказанного им вызвало в баре громкий спор по поводу команды «Нотр-Дам», однако вскоре крики утихли, и мы с Велкиным продолжили нашу беседу.
Я извинился за вынужденную паузу в разговоре.
– Ничего страшного, мой мальчик, – успокоил он меня. – Здесь у меня ситуация не лучше. Парень евразийского вида растянулся на скамейке, видимо, в состоянии наркотической комы. Пожилая женщина с безумными глазами копается в хозяйственной сумке и что-то бормочет себе под нос. Другая женщина – она гораздо моложе – порхает по вестибюлю, всех фотографируя. Силы небесные! Она направляется ко мне!
– По-моему, она не должна быть опасной, – заметил я.
– Остается только надеяться. Я ей ослепительно улыбнусь, и хотелось бы, чтобы на этом все закончилось.
Через несколько минут я снова сидел в «понтиаке» и изучал снимок Редьярда Велкина. Он показывал все свои зубы, и они великолепно блестели.
– "Как можно незаметнее!.." – сказал я Каролин.
– Бывают ситуации, когда нужно действовать незаметно, а бывают ситуации, когда нужно идти ва-банк. Бывают ситуации, когда нужна рапира, а бывают – когда нужна дубинка. Бывают ситуации, когда нужно играть с обводкой, а бывают ситуации, когда идут напролом прямо на ворота.
– В «Бларни Роз» есть болельщик команды «Нотр-Дам», который поспорил бы насчет твоего последнего утверждения. Мне ужасно захотелось чего-нибудь выпить, когда я уходил оттуда. Но мне показалось, что безалкогольные напитки у них кончились.
– Может быть, мы теперь где-нибудь остановимся?
– Нет времени.
– А что сказал Велкин?
Пока мы ехали из центра, я изложил ей содержание нашей беседы так, как это сделал бы, например, «Ридерс дайджест». Когда я закончил, она нахмурилась и почесала затылок.
– Чертовски все запутано, – пожаловалась она. – Никак не понять, кто из них врет, а кто – говорит правду.
– Лучше всего предположить, что все врут.
Тогда приятно будет неожиданно убедиться в обратном. Я оставлю тебя у дома четы Блинн. Ты знаешь, что делать?
– А ты разве не пойдешь со мной?
– Нет, в этом нет необходимости, и к тому же у меня много других дел. Что делать после визита к Блиннам, ты знаешь?
– Хорошенько выпить.
– А после этого?
– Думаю, что тоже знаю. Хочешь мне все это еще раз повторить?
Я повторил ей все еще раз, и пару моментов мы обсудили. За это время я успел припарковаться на Восточной Шестьдесят шестой улице рядом с «ягуаром-седаном» с основательно помятым передним правым крылом. «Ягуар» был припаркован возле пожарного гидранта. Владелец его, находящийся под сенью дипломатической неприкосновенности, мог не волноваться относительно штрафных квитанций или отбуксировок.
– Вот и все, – сказал я. – Фотографии у тебя?
– Все. Даже фотография Атмана Синха.
– Ты можешь взять с собой и фотоаппарат. Нет смысла оставлять его в машине. А как браслет семьи Блинн? Он у тебя с собой?
Она достала его из кармана и надела на руку.
– Я не помешана на драгоценностях, – сказала она. – Но он – прелесть, правда? Берни, мне кажется, ты кое-что забыл. Тебе нужно сейчас пойти со мной, если ты хочешь попасть в квартиру Порлок.
– А зачем мне нужна квартира Порлок?
– Чтобы украсть куртку из канадской рыси.
– А зачем мне красть куртку из канадской рыси? Я начинаю чувствовать себя каким-то водевильным героем. Зачем мне...
– Разве ты не обещал ее «фараону»?
– А! Я не сразу понял, к чему ты клонишь. Нет, Рэй хочет для жены полноценную шубу из норки, а в шкафу у Маделейн Порлок висит куртка из канадской рыси длиной до талии. К тому же, миссис Киршман не хочет иметь ни кусочка меха диких животных.
– Тем лучше для нее. По-видимому, я не особенно вслушивалась в вашу беседу. Значит, норку ты собираешься украсть где-то еще.
– Всему свое время.
– Понятно. Я слышала, как ты упомянул имя скорняка. Это-то и сбило меня с толку.
– Арвин Танненбаум, – сказал я.
– Да, именно.
– Арвин Танненбаум!
– Ты это уже говорил.
– Арвин Танненбаум.
– Берни, что с тобой?
– Господи, – сказал я, поглядев на часы, – можно подумать, что у меня мало дел и мало мест, где я еще должен побывать. Времени никогда не хватает, Каролин. Ты это уже заметила? Времени никогда не хватает.
– Берни...
Я перегнулся и открыл ее дверцу.
– Иди, – сказал я. – Будь полюбезнее с супругами Блинн. Попозже я за тобой заеду.
Глава 17
Я позвонил Рэю Киршману из телефонной кабины на тротуаре Второй авеню. Он с грустью поспешил сообщить мне, что «Бульдоги» более чем вдвое увеличили разрыв в счете.
– Смотри на вещи с оптимизмом, – сказал я ему. – Уже завтра все может выправиться.
– Завтра у меня «Гиганты». С ними никому еще не удавалось сладить, разве что соперник добивался успеха первым в самом начале.
– Я был бы рад поболтать с тобой еще, – сказал я, – но меня поджимает время. Я хотел попросить тебя кое-что выяснить.
– Я что же, по-твоему, человек-автоответчик? Не многого ли ты хочешь за одну шубу?
– Это же норка, Рэй. Подумай, на что бы только не пошли некоторые женщины ради такой шубы!
– Очень остроумно.
– И потом мы говорим не только о шубе. Ты кое-что мог бы получить к ней в придачу.
– В самом деле?
– Происходят довольно странные вещи. У тебя есть чем писать?
Он сходил за карандашом, а когда вернулся, я рассказал ему, что нужно выяснить.
– Постарайся быть недалеко от телефона, Рэй. Я тебе перезвоню.
– Отлично, – сказал он. – Жду с нетерпением.
Я вернулся в машину. Мотор я не заглушал и поэтому, включив передачу, сразу же тронулся по направлению к центру на Вторую авеню. На Двадцать третьей улице я повернул направо, а потом еще раз направо, на Шестую авеню, едва взглянув при этом на гостиницу «Грэхем». Я припарковал машину на Седьмой авеню и пешком пошел на Двадцать девятую улицу. Мотор я на этот раз выключил и отсоединил свой проводок зажигания.
Я был в самой сердцевине торговли мехами. Этот бизнес занимал несколько кварталов, созерцание которых было бы сущим кошмаром для человека, по-настоящему озабоченного проблемами экологии. Несколько сотен маленьких лавочек находилось на одном пятачке. Здесь продавали кожу и шкурки, шили пальто, куртки, сумки и украшения. Здесь были предприятия, продающие товар оптом, и мелкие лавочки, торгующие в розницу. Было и что-то среднее между тем и другим. Здесь укорачивали, перешивали, укрепляли, пришивали пуговицы и бантики. Но мне все это было не нужно, я искал конкретное место. Оно было в конце авеню, где она пересекалась с Двадцать девятой улицей. Там целый третий этаж четырехэтажного здания с чердаком занимал Арвин Танненбаум.